Рарок и Леса
Шрифт:
Значит, Руфус был одинок лишь в силу своего характера и образа жизни. Страдал ли он от этого? Нарочитая серьёзность и скрытая тоска во взгляде… Да, страдал. И это было ужасно! Маранта понимала, что если чудо не случится прямо сейчас, то всё обернётся большой бедой в ближайшем будущем. Разговор с Михалом по этому поводу ничего не дал. Муж считал, что всё должно устроиться само, а если не устроится, то это толи позор на его седую голову, толи ещё что-то в этом роде.
Маранта тогда на него сильно разозлилась и спросила – неужели он намерен стоять в стороне, теша себя рассуждениями о "позоре на его седую голову", в то время как с его сыном происходит беда? Или он готов отвернуться от Руфуса, не обращать на него внимания в надежде, что всё само устроится, когда ничего устраиваться не желает, а между тем Руф попросту может погибнуть?
Михал тогда только прорычал что-то нелицеприятное, но толком так ничего и не ответил. Единственным результатом их разговора было то, что Михал стал поглядывать на сына с подозрением. Маранта даже пожалела, что заговорила с ним на эту тему. Муж явно не понимал серьёзности проблемы и переоценивал роль слепого случая в очень деликатном вопросе.
В понимании Маранты если её ребёнок чего-то не умел, то его надо было этому научить, если нуждался в помощи или совете, то ему надо было помочь, а не рассуждать о "позоре на седую голову".
Вот за кого она совершенно не боялась, так это за Василя! Этот мальчик – последний дар Небес, который она получила в своё лоно во время их с Михалом скитаний в поисках непоседливой парочки – Ларни и Стефана. Он был красив, как молодой бог! (Языческий бог конечно, да простит её Инци!) Девушки за ним ходили толпами, и он общался с ними свободно и естественно, так что Маранта давно прикидывала, сколько у неё на самом деле внуков? Неудивительно если найдутся неведомые и нечаянные на стороне.
При этом Василь вовсе не был легкомыслен или недалёк. Не было, наверное, более прилежного ученика из новых у старого священника, а потом и у нового, то есть Руфуса. Ему всё давалось легко и без напряжения. А ещё, такого прирождённого фехтовальщика Маранта не видела уже давно! С ним в этом деле могла поспорить только Леса, но Василь в силу мужской природы был мощнее физически.
А вот здесь крылась загадка. Этих двоих в детстве, вообще, принимали за близнецов, а ведь они на самом деле были дядя и племянница, даром, что родились почти одновременно. Когда эти одногодки, бывшие неразлучными в детстве, стали постарше, то Василь стал походить на Михала, а Леса сразу и на неё – Маранту, и на свою мать – Ларни, но всё равно никто не верил, что это не брат с сестрой.
Леса была старшей в своём поколении, Василь младший в своём. Если Василь светился, как солнышко, то Леса сияла, как луна, но сияла ярко! В ней вообще было много непонятного. Во-первых, глаза, точнее их цвет. Поначалу они были голубыми, потом поменяли цвет на серый, а в один прекрасный момент выяснилось, что цвет у них может меняться в зависимости от настроения девочки. Впрочем, набор цветов, которым каким-то чудом располагала Леса, был ограничен – кроме голубого и серого её глазки могли становиться ярко или серо-зелёными.
Это свойство даже немного пугало. Особенно взволновался Стефан, когда узнал о такой способности дочери. Оказывается, нечто подобное он видел у девушки, по имени Сато с которой познакомился в Аду, когда они с Ларни оказались разлучены. Стефан не скрывал, что Сато – дочь самого Князя Тьмы, была его любовницей, что совершенно не смущало Ларни, имевшую там же свою феерическую любовную связь с девушкой – лепреконом по имени Кейни. (Вот уж удивили оба!)
Но, как говорится, что с того? Ведь между Ларни и Сато не было никакой связи, они виделись-то всего один раз, а если бы даже и была, то ведь Сато не мужчина, как она могла что-то передать её ребёнку?
Во-вторых, Леса проявила необыкновенную тягу к оружию и воинскому искусству ещё с пелёнок. Даже раньше, чем Василь. Маранта приписывала это своей наследственности, ведь Ларни проявляла точно такие же способности, редко встречающиеся у девочек. Но одно дело способности, а другое – всепоглощающая страсть, приводившая в недоумение саму Маранту.
Сейчас Ларни по уши погрузилась в дела домашние, и человек посторонний ни за что бы не подумал, глядя на эту добропорядочную хозяюшку, что перед ним воительница, которой доводилось в, не такие уж далёкие времена, рассекать своей катаной монстров, стрелять в демонов, командовать троллями и так далее. Её катана, впрочем, пылилась в шкафу недолго – Леса её присвоила настолько естественно, что никому в голову не пришло возражать против этого. Василь, между тем, так же ловко наложил лапу на скьявону Маранты.
Пусть! Она не жалела. Этот мальчишка был словно рождён с клинком в руке. В пятнадцать лет он принялся проделывать странные вещи – исчезал из дома, одетый лишь в короткие штаны и собственные волосы, которые упорно отказывался стричь. Из оружия при нём был только этот самый меч – вещь великолепная, но не очень подходящая для охоты и проживания в лесу.
Возвращался через пару дней, имея при себе шкуры и мясо добытых животных, а иногда даже головы монстров, выслушивал упрёки и наставления Михала о пользе на охоте ножа, топора и лука, кивал, соглашался, а потом делал всё по-своему.
К тому времени они с Лесой перестали быть неразлучными. Василя манила лесная чаща, Лесу разрушенный город, в который проложили путь её родители, и катакомбы под ним, соединённые с провалившимся проклятым дворцом. Она охотилась исключительно на монстров, но никогда не приносила домой их головы. Её трофеями были разные небольшие артефакты, найденные в руинах. И золото. Золота она натаскала домой уже целую кучу, что, в условиях бурно развивающейся торговли, было совсем не плохо!
А наверху в городе её интересовали, прежде всего, патроны. Тот магазин, где когда-то вооружились Ларни и Стефан, был вычищен до основания, но ей удалось обнаружить ещё несколько мест, где можно было разжиться боеприпасами, подходящими к пистолетам Лоргина с которыми она не расставалась.
Маранте не нравилось в увлечении этих двоих только одно – оба любили гулять поодиночке. Да, они были прирождёнными бойцами, но всё же…
Однако были ведь и другие внуки. После Лесы Стефан и Ларни произвели подряд троих мальчишек. Одному сейчас было пятнадцать, другому одиннадцать, а третьему семь. А звали их – Михал, Микаэль и Ван. (Младшего так назвали в честь крёстного, им был Рыжий Ван, конечно же!)
Все трое были вылитые папа и дедушка, и обещали стать хорошими охотниками. Ну, и отлично! Не всем же быть воинами. В конце концов, охотники тоже умеют хорошо воевать, когда придётся.