Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
Вдруг рядом зашелестели кусты. Горобец тут же вскинул свой МП, палец почувствовал приятное сопротивление курка. Шелест усилился. Кто бы ни вынырнул из этих кустов, Семен нашпигует его свинцом по самое не балуй. И вот ветки орешника раздвинулись и…
– Баир? – удивленно произнес Семен и опустил пистолет-пулемет. – А мы думали, немчура.
Баир ничего не ответил, лишь бросил короткий взгляд на товарищей и опустился рядом. Игорь заметил, как старшина прячет вспухшие от влаги веки.
– Баир, старина, что случилось? – встревоженно спросил Игорь, ладонь опустилась на плечо друга. – Они… они погибли? Или ты ранен?
– Нет, все в порядке, – коротко ответил Баир, а сам вновь шмыгнул носом.
– А чего тогда мрачнее тучи? – вставил Семен, он освободился от висевшего на нем немецкого пистолета-пулемета и стал растирать натертую кожу на шее. – Живы и слава богу.
Баир не ответил, он опустился рядом. Дрожащими руками он сжимает маленькую фотокарточку, волнистые края местами смяты, в уголках мелкой паутинкой пробегают трещинки. Зато ее лицо сохранилось в целости. Изящной линией, словно кистью неизвестного мастера, очерчен подбородок, манящая загадочная улыбка, ласковые и в то же время внимательные глаза-озерца смотрят на него.
– Ого! – удивился Семен. – Таки выпросил?
Баир кивнул.
– Ради нее в самое пекло брошусь! – твердо заявил он, свободная рука до белых косточек сжалась в кулак, затряслась от натуги. – Буду бить врага нещадно! – добавил Баир дрожащим голосом. – Если с ней что-то случится… Никого за нее не прощу! Ни-ко-го!
Чумазый палец легонько пригладил непослушные пряди на фотокарточке, его глаза мгновенно сделались влажными. Такое милое сердцу лицо Лиды. Уже его Лиды. Лидочки…
– Лейтенант, что будем дальше делать? – прервал короткую тишину Горобец. – Куда пойдем?
– Что за вопрос, Сема? – недовольно произнес Игорь, брови сомкнулись на переносице. – К своим пойдем, к своим! Будем прорываться!
Вдруг до уха донесся знакомый плотный шум, ему вторит лязг металла. Танкисты встрепенулись, залегли в траву. Шум приближается.
– Я разведаю, что там, – шепнул Игорь и пополз вперед, напоследок приказал: – А вы не шумите!
Семен с Баиром переглянулись, но из рук свои автоматы не выпустили. Если что – без промедления готовы открыть огонь.
Сапоги лейтенанта скрылись в высокой траве. Шум мотора вдруг затих. Совсем близко затрещала противная уху немецкая речь.
17
Рядом зашебуршились кусты. Игорь обернулся и увидел, как сквозь зеленую гущу протиснулось лицо Семена, за ним – Баир, танкошлем сполз набекрень. Все внимательно смотрят на дорогу. От волнения забилось сердце – на обочине метрах в пятидесяти застыл исполин – Т-28. Защитный зеленый цвет с огромными красными звездами на бортах башни приятно кольнул сердце.
Одна из пулеметных башен повернута вправо почти до упора, другая осталась как была, на месте, где торчало дуло пулемета, зияет огромная дыра с рваными ранами. Удивительно, как с погона ее не рвануло совсем, подумал Игорь. Орудийная башня развернута маской кзади, на правой стороне горят две металлические глубокие борозды-ссадины от отрикошеченных снарядов, короткий 76-миллиметровый ствол заботливо зачехлен брезентом.
– Ребята… Да это же… Это же наш «двадцать восьмой»! – от радости едва не заверещал Семен. Глаза смотрят то на родной танк, то на товарищей. Даже мрачный Баир и тот заулыбался кончиками губ. Оба по-дружески толкают друг дружку локтями.
Все-таки выжил, старина, с накатившей вдруг волной щенячьего восторга подумал Игорь. Били тебя, били, а ты выжил…
Вокруг гиганта суетятся несколько немцев, двое молодчиков сбросили кители и теперь с голыми торсами суетятся возле ведущего колеса, со «звездочки» свисает перебитый трак. Немцы прикладывают края гусеницы, пыхтят, тужатся, вталкивают увесистый металлический палец в звено, но тот не идет, со звоном отскакивает под ударами молота.
– Какие же все-таки они безрукие, эти фрицы! – с неприязнью проговорил Баир. – Ты посмотри – чуть ли не впятером не могут с гусеницей справиться, тьфу! Коров пасти – и то не доверил бы.
– Она таки, падлюка, и вправду вредная очень, – сказал Семен, во рту уже неизменная соломинка. – Помнишь, как на марше еще в училище трак рвался?
– Да помню, – прогудел Баир. – Намучились тогда тоже изрядно …
Игорь внимательно смотрит на немцев. Вокруг, кроме одного мотоциклетного экипажа и пары танкистов, никого не было.
Семен внимательно рассматривает танк, взгляд скользит по пулеметной башне, перемещается на орудийную башню, повторяет покатые контуры. Вдруг шальная мысль пулеметной очередью вонзилась в голову Семена, он осклабился, толкнул локтем Баира.
– Ребятки, так ведь мы можем… отбить нашу «тэшку» у фрицев!
Баир взглянул с удивлением на Семена, Игорь покосился на сержанта Горобца, в глазах недоверие и удивление одновременно.
– Это как?
– Да просто очень! – весело ответил Горобец. – Порешаем эту немчуру, накидываем гусеницу и всем ходом отсюда!
Игорь смотрит на него серьезно. Потом засмеялся.
– Ну ты и шутник, Семен, – вытирая слезу, произнес Игорь.
– Я серьезно. Это дело можем провернуть в минуту-две.
– Ага, как только начнешь палить, так сразу сбежится весь полк немецкий!
– Да какой там полк? Ты где-то еще фрицев видишь?
– Это сейчас их нет, – пояснил лейтенант. – Но ты только пальни – тут же повыпрыгивают отовсюду как черти из табакерки! – Игорь сплюнул и повернулся к Семену, глаза хитро поблескивают. – И, вообще, с каких это пор ты, Семен, такой боевой стал? Чуть ли не с голыми руками и на немца…
– Оттуда, – буркнул Семен и уткнулся подбородком в траву.
Баир внимательно всматривается в танк, разглядывает полуобнаженные фигуры немцев.
– А что, если по-тихому кончить гадов? – едва слышно произнес Баир.
– Чего?
Баир резко повернулся к Игорю, глаза-щелочки горят решительностью.
– Дождаться, пока починят траки, втихаря налететь и перебить как кур!
Игорь сдвинул брови, пристально посмотрел на Баира, Семена – тот кивнул – и перевел взгляд на танк и все еще копошащиеся полуголые фигуры немцев у трака.