Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
Стали попадаться и немецкие трупы. Но в отличие от красноармейцев тела сложены рядком на расстеленном брезенте, недалеко от дороги частоколом лютеранских крестов сквозь землю прорывается немецкое кладбище, на кончиках крестов висят массивные каски, на перекрестье – табличка с именем.
Попадаются и живые немцы, при звуке приближающегося танка островок стальных касок распадается, солдаты жмутся к краю дороги, вглядываются в проезжающую мимо технику. Одни смотрят с интересом, другие отчего-то улыбаются, третьи смотрят безразлично, отрешенно.
Игорь через откинутый смотровой люк всматривается в местность. Тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят. Не меньше сотни солдат. Внутри нарастает холод, руки противно потеют, скользят на рычагах. И это только на въезде в деревушку! «Если остановят на КПП или поймут неладное – нам крышка, – с горечью подумал лейтенант, – нам уже будет не вырваться». Игорь обернулся, глянул на Баира, старшина тоже нервничает, видно, как подрагивают уголки губ. Немецкий мундир на нем сидит нескладно, пилотка и вовсе кажется бумажным колпачком. Хорошо хоть очки мотоциклетные догадался надеть, подумал Игорь. А то бы точно своими раскосыми глазами всю идею запорол бы. Баир несколько раз высовывался из люка, махал рукой проходящим мимо колоннам. Вроде принимают за своего.
Въехали в деревню. Позади остались первые дома. Игорь облегченно выдохнул – никакого КПП здесь не было. На обочине лишь грузовики и несколько бронетранспортеров. А вот солдат оказалось значительно больше – многие из них, заслышав лязг гусениц, высыпают к дороге, при виде советского исполина радостно галдят, тычут пальцами. Баир вошел в роль – по-хозяйски уселся на орудийную башню и приветственно машет руками. Почти вся центральная улица деревушки облеплена немчурой – всем интересно глянуть на сухопутный крейсер «иванов». Долбануть бы сюда десятком гаубичных фугасов – полк ляжет этой фашистской гниды, не меньше, зло подумал Баир.
У Игоря екнуло сердце – уже в конце деревни Семен вдруг сбавил скорость и остановился возле обочины. Впереди на солнце блестит серая броня, белые кресты щедро подведены свежей белой краской, вокруг суетится немчура. Лейтенант тоже сбавляет скорость. Баир опустился в башню, вопросительно смотрит на Игоря.
– Ну, чего глазеешь? Готовь автоматы! – скомандовал Игорь, продолжая замедлять тридцатитонную машину. – Да чтоб магазинов побольше.
Баир кивнул и тут же загремел металлом, вскоре послышался звук передергиваемого затвора.
– Вот, – коротко произнес старшина и положил рядом заряженный немецкий МП. – Если что, я с башни буду отстреливаться. А то забросают нас, гаденыши, гранатами.
– Они так и так забросают! Немчуры тут – как грязи! Не уйдем. Да и эти, – Игорь ткнул пальцем на танки, – далеко уехать не дадут – всю задницу нам нашпигуют.
Семен остановился у обочины, впереди возвышается двадцать тонн фирмы «Даймлер-Бенц», пушки грозно повернуты на восток. К сержанту приближается группа немецких военных, на одном из них горит посеребренный крест в обрамлении восьмиугольной звезды, кисти рук, несмотря на жару, обтянуты белыми перчатками. Как на параде, сволочь, зло подумал Семен, руки потянулись к притороченной к ремню кобуре, щелкнула застежка, пальцы кольнул холод вороненого металла.
Немецкие офицеры приблизились к Семену, он им кивнул и указал на возвышающийся сзади трофей. Трофей урчит двигателем, грозно смотрит пулеметами на них. Офицеры с нескрываемым интересом рассматривают советского исполина, один из них подошел к танку, потрогал броню, бросил взгляд на орудийную башню, при виде 75-миллиметрового ствола довольно зацокал.
Офицер с нацистским орденом и вправду оказался полковником – он представился Семену как «оберст». Семен кивнул, но дальше лепетание офицера понять не мог, разве что промелькнуло разок знакомое слово «папирен». Семен улыбался и кивал, а у самого уже было предчувствие. Немецкий полковник выходит из терпения, в голосе появилось раздражение, брови грозно сдвинулись на переносице, толстые щеки подрагивают, он сорвал белые перчатки и стал ими махать у самого лица Семена, тот продолжал улыбаться и кивать, выбирая удобный момент, чтобы выхватить «люгер» и выстрелить в этого спесивого борова. А что дальше? – подумал старший сержант. А дальше ударить по «газам» и попробовать вырваться из деревни. Ребята не дураки, сообразят и наверняка попытаются прорваться. Как на Руси, а теперь и в Стране Советов, – авось сдюжим!
Немецкий полковник уже откровенно кричит, на лице одновременно гнев и непонимание. «Сейчас!» – молнией промелькнуло в голове у Семена. Он еще раз кивнул и произнес «Айн момент» и сделал вид, что полез во внутренний карман. Потом Семен резко выхватил из кобуры пистолет, вороненое дуло уткнулось в толстое пузо генералу, тот ошалело выпучил глаза как рак. Но выстрелить Семен не успел.
Мотоцикл под Семеном качнуло, его самого выбросило, уши заложило, лишь противный свист гуляет в голове. Семен осмотрелся, попытался встать, рука по-прежнему сжимает пистолет. Но старший сержант тут же повалился – рядом прогремел еще один мощный взрыв, земельная крошка посыпалась на него дождем. Старший сержант стал отползать в сторону, руками наткнулся на подкованные хромовые сапоги. Семен поднял голову, глаза уперлись в содрогающееся тело немецкого полковника, лицо будто облито известью, руки прижимают вспоротый осколками живот, кровь струйками сочится сквозь пальцы, в зияющей ране видны внутренности. Семен поднялся и со всей дури треснул ему сапогом в лицо, полковник завалился на спину словно мешок картошки, страшная рана на животе с треском лопнула, наружу вывалились внутренности, старший сержант тут же сморщился – вонь в нос ударила волной.
Семен бросает взгляды по сторонам. Вокруг творится настоящий хаос. Люди как звери ломятся то вперед, то откатываются живыми волнами назад, совсем близко раздаются оглушающие разрывы. Один из снарядов точно лег в быстро передвигающуюся колонну немцев. Раздался оглушительный взрыв, в небо взметнулись оторванные конечности вперемешку с землей. На добрую сотню метров засыпало обугленными кусками немецкой плоти. Тут же раздался нечеловеческий вой.
Рядом взревели моторами немецкие танки, серые облака газов рванули из выхлопных труб. Обе машины резко развернулись на месте и тут же двинули вперед, из-под гусениц брызнули фонтаны черной вперемешку с кровью земли. Ударил курсовой пулемет, затем яркой вспышкой отозвалась пушка.
Окраину деревни внезапно огласил вой. Немцы засуетились. Вой с каждым мгновением нарастает, пока не превратился в хорошо различимое и такое приятное слуху «Ура!». Затрещали немецкие ружья, им вторят противной трескотней пистолеты-пулеметы, начали ухать пулеметы. На позиции немцев врываются красноармейцы, у многих вместо винтовок и штыков заточенные саперные лопатки.
В этом людском месиве взгляд Игоря вдруг кольнул один боец – на рукавах пляшут красные звезды, на них золотом горят серп и молот. Этот боец с непокрытой головой умело орудует винтовкой – одного прошил штыком едва ли не насквозь, тут же вытащил, мгновенно передернул затвор и выстрелил в приближающегося к нему немца. После метнул точно копье винтовку, пригвоздив к земле какого-то немецкого офицера, тут же выхватил свой табельный ТТ и, спрыгнув в окоп, начал выстреливать направо и налево. За ним рванулись несколько красноармейцев с винтовками наперевес.
– Это же… это же товарищ полковой комиссар! – ошеломленным голосом произнес Семен, тыкая в сторону прорывающихся цепей красноармейцев. Он тоже наблюдает сквозь смотровую щель за боем.
– Быть этого не может!
– Я тебе точно говорю! Комиссар Станкевич. Его физиономию и не узнать?
– Кажись, и вправду он, – кивнул Игорь. – Да, его трудно не запомнить.
– Верно. Все время смотрел на нас как на врагов народа! – с раздражением бросил Баир.
Игорь повернулся к нему, внимательно посмотрел на него, затем опустил глаза, проговорил: