Раскаленная стужа
Шрифт:
– Вы обещали… – только и сумела она выговорить, – вы поклялись.
– Никола, мне так жаль, – сказал он, гладя ее по волосам, – я пришел слишком поздно, чтобы остановить брата, но, может быть, это было к лучшему. Твой отец был уже кандидат в покойники. Я почти убил его тем ударом. Как бы ни велико было твое искусство врачевания, со временем для него все было бы кончено.
– Нет, – зарыдала она словно маленькая девочка, но он успокоил ее и продолжал.
– Тебе хотелось, чтобы все было иначе, но так не могло быть. Гилльям быстро закончил то,
Она вновь упрямо качнула головой, как будто хотела избавиться от его утешительных слов и успокаивающего прикосновения.
– Нет, я спустила бы его из окна.
Он не выпускал девушку из своих ласковых рук, пока Никола не села и не склонила голову на его широкое плечо. Слезы все еще текли по ее лицу, хотя она больше не всхлипывала.
– Дитя, он весил больше двадцати стоунов. Ты не справилась бы с этим, да и он не позволил бы этого. Отец приказал бы тебе покинуть здание. Он прожил свою жизнь, а твоя только начинается.
Глаза девушки снова закрылись, и, хотя слезы не прекращались, она выглядела уже гораздо спокойнее.
– Не плачь, – сказал Рэннольф, гладя ее волосы. – Ты не одинока. Я поклялся позаботиться о тебе и исполню свою клятву. – Когда он попытался поднять ее на ноги, она воспротивилась. – Оставайся здесь, пока не будешь готова. Мы не уедем без тебя.
– Ты делаешь это для дочери предателя? – Гилльям не высказывал своего мнения, пока его брат не оставил девушку.
– Ты будешь добр к ней, мальчик, потому что она спасла наши жизни. Если бы я пришел мгновением раньше, мы спасли бы и жизнь Джона. – Он поднял руку, чтобы предупредить недовольство, которое заметил в гневном взгляде брата. – Это длинная история. Пусть Никола сидит здесь и горюет. Куда ей идти? Теперь пойдемте. – Он притянул к себе жену, и они втроем пошли к крепостной стене. – Гилльям, скажи мне, как ты сумел добраться сюда так быстро?
Ответ брата был прозаичен.
– Помнится, я был здесь в марте по приказанию миледи и заметил, что известковый раствор в этом углу южной стены стал мягким от сырости. Я сказал сэру Джону об этом в день его отъезда из Грэстана после свадьбы. Когда Уолтер явился ко мне со своим рассказом, я знал, что у Эшби не было времени, чтобы укрепит стену. – Гилльям усмехнулся с мрачным удовлетворением.
– Я использовал баллисту, чтобы проделать брешь в уже размытом основании стены, и целая ее часть обрушилась вниз. После этого я перекинул несколько досок через ров, и мы вошли прямо во двор.
Рэннольф в изумлении уставился на молодого человека.
– Клянусь Божьей кровью. Ты расскажешь мне, что видел в остальных моих замках, ладно? Это оказалось очень легко для тебя. Мы лучше построим здесь что-нибудь покрепче, чем будем восстанавливать то, что было.
Ровена вдруг негромко вскрикнула и поднесла руку к своему горлу.
– Святая Мария, кажется, меня тошнит, – призналась она. – Мне нужно присесть.
Ее лицо побледнело от дурноты.
Рэннольф наклонился
– Отпусти меня, – тяжело выговорила Ровена, – ты навредишь себе.
– Нет, ни капли, – сказал он и переступил через обломки стены, снова обретая свободу.
Глава двадцать третья
– Палатка Гилльяма совсем рядом. – Рэннольф показал на мешанину телег, лошадей, вооружейных воинов и слуг, сгрудившихся у края леса, – осталось пройти еще немного.
Без дальнейших споров она крепче обняла руками его шею, Ровена сомневалась, что смогла бы пройти сама. Тупое утреннее недомогание сменилось короткими приступами сильной и резкой боли.
Через плечо мужа она видела руины южной стены и все еще горящий дом. От него остались лишь стены, объятые пламенем, лишенные крыши. Одна из массивных поперечных балок упала, проломив пол.
Над башней взвивался дым. Если бы Никола не освободила их… Ровена затаила дыхание и побоялась представить все ужасающие последствия. Немногие были так же удачливы, как они. Вокруг фундамента лежали тела убитых.
Кровавая бойня вылилась за пределы двора. Теперь Рэннольф прокладывал себе путь среди мертвых тел – воинов, павших в битве при обороне стены. Она узнала Ричарда, лежащего в грязной покрасневшей от крови луже.
Потом Ровена увидела деревню. То, что пять дней назад было таким прелестным и безмятежным, теперь являло собой обугленные остатки. Не осталось ни одного целого дома, но в лугах все еще паслись овцы, и скот не уходил с полей!
– Рэннольф, – вскрикнула она, – пошли кого-нибудь прогнать этих коров с поля.
– Только ты можешь думать о ячмене, когда мы только что спаслись от гибели.
– Предстоящей зимой нам понадобится любая мелочь, – колко возразила она. – Эта округа плодородна, она обеспечит нас всем необходимым, раз уж здесь больше некому жить. Я надеюсь, Гилльям не всех убил, иначе кто же соберет урожай?
– Он не убивал крестьян. Посмотри повнимательнее. Если бы я умер, это стало бы частью его наследства.
Гилльям только скорчил гримасу, когда они проходили мимо гигантского самострела – баллисты и груды камней, которые использовались в качестве снарядов.
– Я не хочу говорить об этом.
Он остановился у большого дерева, под которым стояла его палатка.
Рэннольф нашел походный табурет Гилльяма и усадил на него жену.
– Не лучше ли тебе прилечь?
Она покачала головой.
– Нет, сейчас мне лучше, – солгала Ровена. – Как ты думаешь, мы не можем еще отправиться в Апвуд? Мне хочется побыстрее оказаться в более приветливом месте.
– Ты способна держаться на коне? – спросил муж заботливо.
– Нет разницы, сидеть здесь или ехать, – ответила она. – Чем раньше мы там окажемся, тем лучше я себя почувствую.
– Гилльям, ты не можешь отрядить несколько человек и лошадей, чтобы мы могли добраться до Апвуда? Нам необходимо быть там, пока епископ не призовет нас в Грэстан.