Раскаты Грома
Шрифт:
— И не говори, — выдохнул дым Антохин. — Вот же ему приспичило в солдатиков поиграть! Сначала зависнем в полях на пару дней, а потом, по приезду в часть, сразу строевой смотр организуют!
— Обязательно, Тёма, обязательно! — Филиппов закуривал вторую сигарету. День был не из простых, и ночной подъём полка накалил его нервы окончательно.
— Прогибаясь в прогибе? Да, мужчины? — с иронией в голосе, выделяя букву «ж», пробасил подходящий к товарищам ответственный 3-й роты, лейтенант Кулибин. Исполинского роста, подтянутый офицер засовывал в нагрудный карман кителя, под бронежилет, пачку сигарет, казавшуюся крохотной в его огромных руках. Его маленькие, широко
— Ага, — с досадой сказал прапорщик, убирая зажигалку в карман.
— Куда нас хоть? Есть предположения? — спросил у сослуживцев Антохин.
Филиппов только пожал плечами, затягиваясь. Кулибин ответил:
— Связисты говорят, на пункт «2-9», — офицер пальцем стряхнул с сигареты пепел. — Только где это?
— А, это вроде в сторону «шестидесятки». Чёт такое было давненько, — Филиппов швырнул бычок в урну, стоявшую неподалёку.
— Что? Что за «шестидесятка»? — удивился лейтенант.
— Лет 40 назад был в этих краях режимный объект. Там бомбы всякие разрабатывали, оружие массового поражения, короче. Ну и полигон какой-то был неподалёку для испытаний. В границах полигона этот пункт «2-9» находится. Только там лесом уже, наверно, всё заросло. Закрыли объект лет 25-30 назад. Местные так говорят.
Филиппов закончил рассказ, нервно стуча пальцем по карману, в который положил пачку сигарет.
— А мне говорили, что не закрыли, — отозвался Антохин. — Охотники иногда слышат звук поезда как раз в стороне линии, которая к «шестидесятке» подходит. Один тип даже утверждал, что общался с каким-то военным с объекта. Говорил, переименовали её в «семидесятку», вроде. Или «восьмидесятку». Да! В «восьмидесятку».
— О, как! — цокнул языком Кулибин. — Два года здесь уже служу и ничего не слышал!
— А ты с мужиками на рыбалку погоняй. Они тебе столько всего выдадут, — усмехнулся Филиппов.
Из одноэтажного штаба вышел человек и спешно зашагал в центр плаца. По строю пролетела волна: «Командир!», и 460 человек за несколько секунд перестали быть гудящим ульем.
— Пошли, командир на плацу! — бросил недокуренную сигарету лейтенант.
Антохин занял место во главе роты, сделав всего пару шагов. Его товарищи юркнули за строй, пытаясь незаметно добежать до своих подразделений.
Командир полка, полковник Семёнов шёл быстрым шагом, торопился, не обращая внимания ни на что. Это было на него не похоже. Этот внимательный и дотошный офицер сейчас выглядел совсем другим. Всегда спокойный и медлительный, сейчас он будто бы был охвачен паникой. Вместо табельного пистолета в его руках автомат, каска надета набекрень, подсумки на поясе были закреплены не в том порядке. Не дойдя до центра плаца несколько метров, он отдал команду:
— Офицеры и прапорщики, ко мне!
Семеро ответственных по ротам отделились от общего строя и побежали трусцой к командиру полка. Выполнив последние три шага строевым, они встали в линию, лицом к нему. Семёнов удивлённо осмотрел подчинённых:
— Это всё? Где остальные? Где командиры рот? Где командиры взводов? Расчётное время прибытия по тревоге уже прошло! Почему я вижу только суточный наряд? — с каждым словом негодование всё больше переходило в ярость.
Семеро молчали.
«А, всё равно уже спалились!», — подумал Антохин.
Лицо командира налилось краской:
— Филиппов, где твой командир роты?
— Товарищ, я… — прапорщик замялся, принимая непростое для себя решение.
— Товарищ полковник, командиры рот убыли отмечать получение очередного звания майором Полевиным, — решил закончить начавшийся допрос Антохин.
— А их оповещение? С ними выходили на связь? — полковник повернул голову к сержанту взвода связи.
— Товарищ полковник, они — вне зоны доступа вышек, нет связи! — отчеканил сухой, темноватый связист.
Губы полковника задрожали, глаза начали наливаться кровью:
— Нет связи, мля? Да пошёл ты, полковник, да? Под трибунал всех этих говноедов! Отмечают они, ослицы чпокнутые! Это они на меня болт забили? На меня?! Молокососы минетные! — все семь ответственных впервые видели таким обозлённым этого по обыкновению сдержанного человека. Его привычный размеренный голос сейчас заставлял подрагивать коленки. Антохину казалось, что сейчас кому-то прилетит в челюсть прикладом командирского автомата. — Я их в такие части сошлю, мля: к чёртовой матери!
Гнев немного утих, Семёнов поправил съехавшую каску, сделав глубокие вдох и выдох.
— Ладно. С ними потом разберусь, — полковник на пару секунд задержал взгляд на ночном небе, ещё раз медленно выдохнул и продолжил. — Немедленно выдвигаемся в пункт «Канва», старый пункт «2-9». Перед полком поставлена задача: прибыть в район операции, оказать помощь в ликвидации и отлове животных, заражённых бешенством. Правила ведения огня — защита от нападения инфицированных животных. В районе эпидемия, мы включены в состав карантинного кордона.
«Что? Какие на хрен звери? Какой карантин? Мотострелковая бригада стала отделом егерей? Они совсем с ума посходили?», — копились вопросы в голове Антохина.
— Берём максимальное количество техники с орудиями на борту. Через пятнадцать минут полк должен погрузиться в колонну из грузовиков, стоящую на пандусе у выезда из части. Авторота уже выгоняет автомобили из боксов. Кулибин!
— Я! — раздался бас лейтенанта.
— Отправь один взвод к складам — погрузить боезапас полка. А сейчас на плацу всем подразделениям наполнить магазины боевыми патронами из «оружеек» рот. Есть вопросы?
— Никак нет!
— Выполнять! — командир замолк. На его лице ещё играли желваки.
— Есть! — Антохин развернулся на месте и пошёл в сторону 1-й роты.
«Звери, кордон, боевые патроны, техника с бортовыми орудиями для отлова лисиц», — мысли не давали покоя прапорщику.
— Первая рота, наполнить магазины! Проверить бронежилеты, подсумки, ИПП! У нас боевой выход.
***
Колонна грузовиков, усиленная тремя бронетранспортёрами, медленно ползла по извилистой грунтовой дороге шириной в полторы колеи. Из-за плохо закреплённого тента, болтающегося на ветру, были видны сидящие на лавках солдаты в кузове машины, которая шла впереди. Гул моторов висел в воздухе, подлесок с обеих сторон, начинающийся от придорожной канавы, просвечивался фарами. Из рации на плече Антохина периодически раздавались приказы командира полка: «Направо! Здесь — налево!». На соседнем сиденье был водитель, молодой тощий солдат лет двадцати трёх, постоянно шмыгавший коротким широким носом из-за невесть откуда взявшейся летом простуды. Он поворачивал руль вслед за манёврами едущего впереди автомобиля, лишь кивая при каждой вылетающей из рации команде. Это был странный, только ему ведомый диалог, в котором одобрялось всё сказанное полковником. Парень умудрялся держать одинаковую дистанцию между машинами и на участках, где приходилось резко тормозить из-за ям и колдобин, и на промежутках с ровным покрытием, когда командир приказывал: «Ходу!». Своё дело он знал хорошо, как бы не выглядел со стороны.