Раскаты грома
Шрифт:
— А, черт с ним! — Рем зашагал к стойке.
Девушка замерла, пристально и прямо глядя в глаза Аркану. А он поверить не мог: та голенастая девочка-подросток с двумя смешными желтыми растрепанными косичками, которая прибегала в кабак по утрам, чтобы принести Агису свежее парное молоко теперь — такая? С нее бы маэстру Ровеньяку картины писать: «Юная ортодоксальная хозяйка за работой!». Корсет со шнуровкой,, белая блуза с традиционной вышивкой, свободная юбка в широкую складку, аккуратный передник, непременный нож на пояске, открытая изящная шея, четкие очертания скул, чуть
— Габи? — проговорил он, останавливаясь.
— Рем, — сказала она и отставила идеально чистый, сверкающий бокал в сторону. — Я тебя узнала, хоть ты и похож на бандита с большой дороги.
— Ого! — Аркан от смущения провел ладонью по ёжику волос. — А я тут маскируюсь, конспирацию развел. Мы развели. А ты вон какая глазастая.
— Ты ведь не просто так пришел выпить южного виски с яблочным соком, да? И не для того, чтобы навестить меня? — в ее голосе как будто послышалось сожаление. — Ты ищешь дядю Агиса?
— Кхм! — Рему почему-то впервые за всё путешествие стало неловко за свой внешний вид. — Да. Но и тебя очень рад видеть. Ты так выросла и…
— И что? — в глазах Габриель поселились веселые искорки. — Выросла, и?..
— И похорошела, Зайчишка. Ты стала настоящей красавицей! — он был не в том возрасте, и слишком многое пережил, чтобы ходить вокруг да около. Аркан уже года два как считал, что имеет право называть вещи своими именами. — Честно говоря, я теперь очень сильно жалею, что не заехал сюда просто так на год-другой раньше, чтобы навестить тебя.
Он был готов поклясться: ее щеки покраснели, девушка смутилась и замахала ладонями, пытаясь согнать краску с лица.
— Рем! Я не… — Габриель прикусила нижнюю губу — весьма симпатично, и нахмурила бровки. А потом решительно улыбнулась: — Знаешь что? Я сейчас позову Клару, и она подменить меня за стойкой. И мы пойдем наверх и поговорим — обо всем на свете. Как ты к этому отнесешься?
— Ого! — удивился Аркан. — Я к этому очень хорошо отнесусь. То есть — да! Я только за. За этим ведь я, собственно… Но мне надо предупредить друзей. Они у меня такие лихие маэстру, что не дай Бог не так поймут, и будет беда.
— А как они могут это понять, — юная хозяйка чуть склонила голову на бок. — Если ты поднимешься наверх со старой знакомой? Ты что, боишься за мою репутацию?
— О-о-о, Габи, я не это имел в виду! То есть… Понимаешь, среди моих друзей, не только этих, а вообще — всех, кого я завел за последнее время, у меня сложилась специфическая репутация. Если я скроюсь из виду с молодой красавицей, они заподозрят, что меня похитила нечистая сила, или напротив — что я напал на след очередной невероятной дряни и…
— Ого! — на сей раз настало время Габриель для удивления. — Ты ведь говоришь об этом всерьез? Пожалуй, что и всерьез… Только что твой бородатый мощный спутник передвинул секиру так, чтобы удобно было перехватить ее левой рукой, а туринн-таурец открыл клапан саадака. Ты хотя бы помаши им рукой, пока они не устроили тут резню!
Буревестник обернулся и показал Ёррину и Эадору один из самых древних человеческих жестов — палец вверх, который обозначал, что все в порядке, не стоит беспрокоится. И тут же лица гнома и эльфа осветились самыми дурацкими улыбками из всех возможных.
— Чего это они? — спросила Габи. — Странно… Ну и ладно. Пойдем!
— Погоди-ка! Ты что же — живешь теперь в моей комнате? — Аркан с удивлением огляделся.
Здесь, на мансардном этаже он обитал все четыре года студенческой жизни. Сначала — постояльцем, а потом, как закончились деньги, — работником «Домино». И после стольких лет было более чем странно видеть те же книжные полки, ту же карту Империи и окрестных земель, даже — тот самый кактус, черт знает как попавший в Смарагду с самой Наковальни Солнца. Он немного подрос, и теперь на его вершине расцвел фиолетовый цветок.
— Нет уж, — девушка обвела рукой интерьер. — Это моя комната. И да, мне тут понравилось. И к твоим книгам я добавила еще, и переставила тут все, и прибралась, и вообще… Ты почему сбежал так неожиданно? Это было нечестно — просто уехать, ни с кем не попрощавашись!
— Диссертацию зарезали. Я очень сильно расстроился, казалось, что жизнь кончена! При старом ректоре мне не дали бы степень магистра, это точно… А нет степени магистра — значит, и доктором я не стану, и мечты об ученой карьере идут прахом! Да и дела на родине требовали срочного присутствия, как оказалось. И…
— И та циркачка, да? Она бросила тебя, — Габриель открыла буфет, выставила на стол какие-то закуски, бутылку вина, бокалы (конечно — сверкающие). — А ты бросил нас. Подтащишь кресла?
Аркан рад был заняться хоть чем-то, чтобы скрыть неловкость, и потому ухватил два мягких кресла и поставил их вокруг круглого столика, с которого девушка убирала книги, тетради с записями и письменные принадлежности. Мельком он отметил, что это не какие-то легкие романчики: хозяйка отдавала предпочтения сочинениям по травничеству, книгам о свойствах минералов, справочнику по аптекарскому делу и сборнику кулинарных рецептов. Интересное сочетание!
— Знаешь, как я тебя ревновала? — спросила вдруг Габи, и перебросила косу за спину. — Ужасно ревновала. Я хотела ее убить.
— Ты — меня? — Аркан рухнул в кресло. — Но я ведь… Черт, а почему…
В дверь постучали, зашла служанка с чайником, полным напитка из зерен Ко и подносом со сладостями. Габриель тут же ловкими, грациозными движениями расставила угощение на столе и жестом отпустила прислугу.
— Я была маленькой мечтательной девочкой, вот почему, — Габи подобрала складки юбки, и уютно устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. На ней были черные аккуратные туфельки на низком каблуке. — И ты — высокий, загадочный, умный, весь в своих книгах… И со своей шпагой на заднем дворе… Старше меня на сколько лет? На три года? На пять? И добрый! Я думала, ты — принц, который скрывается от врагов под личиной ваганта. Ну, знаешь… Аквила там, Фрагонар или Аркан. Что-то такое.