Раскаявшийся муж
Шрифт:
Бронвин наклонилась вперед и бесконечно долго смотрела в его серьезные голубые глаза, а затем обхватила заросшее щетиной лицо руками. Брайс доверил ей свою прекрасную, израненную душу, и она будет яростно ее охранять.
— Вот ты где, — прошептала она и улыбнулась краешком губ. — Я нашла тебя.
Брайс нахмурился.
Тогда она наклонилась, запечатлела нежный, как перышко, поцелуй на его губах, снова отодвинуться, чтобы он мог видеть ее лицо и добавила:
— Вот мужчина, за которого я вышла замуж.
Брайс удивленно распахнул
Бронвин видела, как он мужественно пытается держать себя в руках, как хочет оставаться сильным, но ее пристальный взгляд, казалось, полностью обнажил его душу.
Плечи Брайса дрогнули, и звук, который вырвался из груди при вдохе, походил на рыдание.
— Все в порядке. — Она ласково погладила его по щеке.
Глаза у Брайса наполнились слезами, он наконец отбросил защитные барьеры, которые создавал годами, и позволил себе заплакать. Он попытался отвернуться. Даже после всего, что он только что рассказал, его первым побуждением было пережить эту бурю эмоций в одиночку, но Бронвин не позволила. Она обняла его за шею и крепко прижала к себе.
Бронвин успокаивающе напевала так же, как когда утешала Кайлу, надеясь, что Брайс почувствует вибрацию в ее груди. Его рыдания были грубыми, неистовыми и выворачивающими наизнанку. Ей хотелось рыдать вместе с ним, но она должна была быть сильной ради него. Этот момент послужит катарсисом для замечательного мужчины, который так боялся позволить себе быть счастливым.
— Все в порядке, — шептала она ему в волосы. — Все хорошо.
Конечно, до хорошо было еще далеко. Бронвин все еще переваривала откровения Брайса о детстве. Но будь она проклята, если и дальше позволит ему думать, что он не заслуживает ее любви и считать себя монстром.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем рыдания наконец-то стихли. Брайс позволил себе еще мгновение отдохнуть в объятиях Бронвин, потом поднялся с колен, вернулся к окну и, застенчиво отведя взгляд, попытался разгладить безнадежно измятую рубашку.
Брайс снова закрывался от нее — Бронвин это видела, поэтому действовала без промедления. Она вскочила и встала прямо перед ним, не давая иного выбора, кроме как встретиться с ней взглядом. Бронвин понимала, что есть только один способ справится с этим и не растопить его хрупкую мужскую гордость.
— Ты идиот, — тихо сказала она.
Брайс растерянно заморгал.
— Как ты вообще мог подумать, что способен причинить боль Кайле или мне? — спросила она, закатывая глаза, чтобы выразить раздражение. — Мы несколько раз в прошлом серьезно ругались, но я никогда, даже отдаленно, не чувствовала угрозы от тебя.
— Я всегда уходил в разгар наших ссор, помнишь? Каждый раз, когда я чувствовал, что слишком злюсь, я сбегал, потому что боялся, что могу причинить тебе физическую боль.
— Помню, а ты помнишь, почему так злился на меня? — мягко спросила она.
Брайс беспомощно пожал плечами.
— Когда ты сказала, что беременна…
— Нет, — перебила его Бронвин, —
Он выглядел смущенным.
— Не думаю, что я когда-нибудь позволял себе так злиться на тебя, — признался он.
— Ой, пожалуйста. — Она фыркнула. — Я могу припомнить несколько случаев. Как в тот раз, когда я сказала Рику, что тебе нравится время от времени делать со мной маникюр.
— Ладно, признаюсь: тогда я сильно разозлился, — неловко признался он. — Что вполне оправданно. Рик так и не дал мне объяснить до конца, и он все еще подкалывает меня по этому поводу. Но это другое. Вряд ли я причинил бы тебе боль из-за такой мелочи.
— Да? Значит, твой отец никогда не бил тебя по пустякам? Например, из-за того, что ты случайно уронил часы в унитаз?
— Золотые часы, — пробормотал он.
— Это были всего лишь часы! — Она яростно рубанула воздух рукой. — Золотые, бриллиантовые, да какие угодно! Нельзя ломать руку трехлетнему ребенку. Что, если Кайла сделает такое? Ты ее ударишь? Сломаешь ей руку?
Брайс побледнел и замотал головой.
— Конечно, нет, — ответила за него Бронвин. — А еще я припоминаю случай во время нашего медового месяца. Я танцевала с Сашей Тисдейлом, а ты так взревновал.
— Ты все еще помнишь имя этого придурка? — недоверчиво спросил Брайс и в его глазах, как и тогда, снова вспыхнула ревность.
Бронвин довольно усмехнулась.
— Ну, он был очень хорош собой, — напомнила она.
Брайс нахмурился и стиснул зубы, так что желваки заиграли. Сейчас он как две капли воды напоминал гордого мужчину, которого Бронвин знала и любила.
— Брайс, ты совершенно обезумел от ревности тогда, и повел себя как собственник, но не как жестокий монстр. Конечно, я не эксперт, но из того, что читала о жестоких супругах, им едва ли нужен повод, чтобы спровоцировать насилие. Даже когда ты был на эмоциональном пределе, как тогда, ты наказывал себя больше, чем меня. — Она перешла на язык жестов: — «Просто не в твоей природе быть жестоким».
«Откуда ты это знаешь? Как ты можешь быть уверена?» — показал он.
В его глазах читалось мучительно сомнение, и Бронвин поднялась на цыпочки и поцеловала его.
— Потому что даже в тот вечер, когда ты был охвачен страхом и паникой, когда ты едва владел собой, я не боялась тебя, Брайс. Я никогда тебя не боялась.
— Мне так жаль, — прошептал он, закрыв глаза и опустив голову. — Мне очень жаль. Я…
Она остановила его нежным поцелуем. Брайс открыл глаза, и Бронвин закончила поцелуй с улыбкой.
— Я понимаю и прощаю тебя, Брайс. И я очень тебя люблю.
— Ты правда все понимаешь?
— Конечно, понимаю. Я не считаю, что наши проблемы вдруг взяли и испарились. Нам предстоит долгий и трудный путь, но думаю, что мы наконец-то можем двигаться вперед вместе.