Раскаявшийся муж
Шрифт:
— Я не… — прохрипела Бронвин и провалилась в темноту.
Брайс
Она казалась такой хрупкой, словно могла сломаться от малейшего прикосновения, и как же ему хотелось ее сломать. Женщина, спящая на больничной койке, была для него фактически незнакомкой, хотя по-прежнему оставалась женой. Ненависть к ней, которую он сдерживал почти два года, рвалась наружу.
«Эта сучка разрушила мою жизнь! Украла моего ребенка!»
Брайсу хотелось придушить ее собственными руками, но он не мог, поскольку Кайла нуждалась
Брайс видел, как поднимается и опускается грудь Бронвин, и представлял, как сейчас звучит ее дыхание — хрипло и рвано. Он помнил звуки, но, порой, сомневался, точно ли. Долгое время после аварии самым лелеемым воспоминанием Брайса был сладкий голос Бронвин. Он яростно пытался стереть его из памяти и думал, что достиг успеха, однако сейчас тот непрошено вернулся. И не один, а вместе с воспоминаниями о заливистом смехе Бронвин и о том, как ее прекрасный голос звучал во время их последнего спора — слезно и умоляюще.
«Она выглядит такой больной… — Брайс поморщился, не желая сочувствовать. — Так ей и надо за то, что сбежала, украла дочку, практически искалечила меня!»
Теперь он жил в молчаливом мире, единственными звуками в котором были лишь отголоски воспоминаний и… ее голос. Всегда ее голос. Брайс ненавидел Бронвин за то, что память о ней его преследовала. За то, что она выглядела чертовски уязвимо, за то, что была больна, слаба и почти беззащитна, и он просто не мог наброситься на нее так, как давно мечтал.
Но она поправится. Говорят, месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Он ждал два долгих года, подождет еще пару недель. И как сладка будет расплата сейчас, когда Бронвин полностью в его власти.
Бронвин
Вертолет, который арендовали для перелета от залива Плеттенберг до залива Кэмпс, испугал Кайлу. Малышка не переставая плакала, а ее отец, вдруг понявший, что быть родителем — это не только радость и счастье, пытался ее успокоить. Он строил забавные рожицы, разыгрывал сценки, но все бесполезно. Кайла не собиралась успокаиваться рядом с каким-то чужим дядей. Она так и норовила ускользнуть от него и забраться на колени матери. Бронвин, все еще находящаяся под воздействием лекарств, которые дали в больнице перед полетом, смутно осознавала происходящее. Она старалась приласкать плачущую дочку, но слишком вяло, чтобы Кайлу это удовлетворило.
— Сделай что-нибудь, — взмолился Брайс, когда малышка в очередной раз ускользнула от него, обмякшей кучкой театрально плюхнулась на пол и практически растворилась в луже слез.
— Кайле страшно, мамочка. Кайле страшно, — жалобно рыдала она у их ног.
Бронвин была сыта этим представлением. Она аккуратно, но твердо подняла дочку на ноги и, собрав все силы, сурово прохрипела:
— Микайла.
Услышав тот самый мамин голос, Кайла тут же замолчала.
Сердце Бронвин дрогнуло, когда она увидела распахнутые голубые глаза дочки на заплаканном лице. Конечно, малышка была напугана — слишком много всего произошло за такое короткое время. Бронвин улыбнулась Кайле, надеясь этим вселить в нее уверенность, и мягко
— Все хорошо, солнышко. Сядь со своим папой. Он защитит тебя.
Кайла подозрительно глянула на Брайса, который выглядел порядком растерянным. Видимо, искать защиты у этого незнакомого дяди ей даже в голову не приходило.
— Дядя? — неуверенно спросила она.
— Папа, — устало поправила ее Бронвин, быстро теряя силы. — Иди, сядь с ним.
Приобняв любимую тряпичную куклу, Кайла сделала шажок к Брайсу и подняла руки, чтобы он поднял ее. Брайс усадил дочку к себе на колени, и та прильнула к его груди и засунула большой палец в рот.
Несколько минут в кабине вертолета слышался лишь гул винтов. Бронвин успела задремать, когда Брайс вдруг заговорил. Но так тихо, что даже наушники, которые она носила не усиливали его голос.
— Она — то еще наказание.
Бронвин открыла глаза и наткнулась на задумчивый взгляд Брайса.
— Да, — кивнула она. — Иногда. Но сейчас она просто напугана. Она ко всем этому не привыкла.
— Расскажи мне о ней, — припросил Брайс, правда, очень неохотно. Видимо, просить ее о чем-то уязвляло его гордость.
— Она не только внешне похожа на тебя, но и характером, — улыбнулась Бронвин. — Она невероятно упряма и ужасно независима.
— Когда она начала ходить и говорить?
— Она рано заговорила. Сначала много гулила, потом какое-то время бессвязно лопотала, а затем сразу… — заметив, что Брайс нахмурился, Бронвин осеклась. — Что-то не так?
— Ты не можешь помедленнее? Я ни черта не понимаю, что ты говоришь!
Бронвин забыла о его глухоте, и резкие слова наполнили о суровой реальности. Она судорожно сглотнула и в горле тут же болезненно запершило.
— Прости, — прошептала Бронвин и повторила свой ответ на предыдущий вопрос Брайса так медленно и отчетливо, как только могла.
— Я глухой, а не тупой! — яростно прошипел он. — Говори нормально. Просто не части, не растягивай слова и смотри на меня.
— Извини, — беспомощно сказала Бронвин.
Она чувствовала себя безнадежно тупой. Она снова попыталась повторить то, что уже дважды произносила, но в этот раз мямлила и заикалась из-за нервов.
Брайс нетерпеливо выругался себе под нос и опустил голову к Кайле, давая понять, что разговор закончен. Бронвин была в отчаянье. Она казалась себе полной неудачницей и не сводила глаз с Брайса, надеясь, что он снова посмотрит на нее. Но тот разговаривал с засыпающей Кайлой и был настолько этим поглощен, словно Бронвин и не сидела рядом.
В конце концов, она отвела взгляд и тоже опустила голову. Стиснув кулаки, она силилась не заплакать и все думала, когда же ее жизнь обернулась кошмаром. Бронвин вспомнила их с Брайсом первую встречу. Она всегда казалась ей сценой из сказки: Прекрасный принц встречается с Золушкой, когда та все еще замарашка, но все равно влюбляется в нее. Тогда Брайс казался ей образцом совершенства…
Бонус
Первая встреча Бронвин и Брайса