Раскол Церкви

Вебер Дэвид Марк

– Ну, вряд ли я виноват, что вы всегда были умны слишком, а не только наполовину, ваше величество, - ответил он.

– Да, это не так. И ты все еще не ответил на мой вопрос. Ты все еще думаешь, что все это было ужасной идеей?

Сихэмпер мгновение смотрел на нее, затем повернулся, чтобы посмотреть на гавань. Нечасто он встречался с королевой - императрицей, болван ты этакий!
– он поправил себя - оказавшись вот так наедине. Действительно, теперь у нее было еще меньше личной жизни, чем тогда, когда она была "всего лишь" королевой Чисхолма.

– Ваше величество, - сказал он наконец, не

отрывая взгляда от галеонов, стоящих на якоре так далеко под ними, - я не знаю. Должен признать, что император лучший человек - лучший муж для вас, - какого вы могли найти и как я надеялся когда-либо. Это хорошо, что вы нашли кого-то, кого, я думаю, вы действительно можете полюбить, и кто может любить вас в ответ.
– Он посмотрел на нее в последний раз.
– Если честно, немногие короли или королевы могут сказать это. Но является ли эта "империя Чарис" хорошей идеей или плохой идеей... Это больше, чем я могу сказать.

– Знаешь, Эдуирд, это был только вопрос времени, - мягко сказала она. Настала ее очередь повернуться обратно к якорной стоянке, ее глаза расфокусировались, когда она смотрела в голубую даль залива Хауэлл, простиравшегося до алмазно-твердого горизонта за волнорезом гавани.
– Чего бы я ни хотела, что бы я ни предпочла, приближался день, когда у меня не было бы другого выбора, кроме как самой бросить вызов совету викариев. Я всегда этого боялась. Когда Клинтан и остальные члены храмовой четверки решили уничтожить Чарис и использовать нас для этого, я поняла, что мои опасения оправдались.

Сихэмпер сложил руки за спиной в позе "парадного отдыха", глядя на ее прямой, как меч, позвоночник.

– А потом, каким-то образом, Чарис выжил. Не просто выжил, но и уничтожил флоты, посланные против нее... включая мой собственный. И пока я все еще задавалась вопросом, что мне делать, как Чисхолм и все, что мне дорого, могут каким-то образом найти способ выжить, Кэйлеб сделал мне предложение.

Она покачала головой, глубоко вдыхая тропический воздух. Для ее северных чувств Чарис часто было невыносимо жарким, и солнечный свет нужно было испытать на себе, чтобы поверить. Она была рада, что целители посоветовали ей быть осторожной, подвергая себя этому воздействию, в результате которого один или два члена ее группы, включая Мейру Ливкис, которая была менее осторожна, испытали мучительные солнечные ожоги.

Но все это было такой же частью экзотической красоты, которой очаровало ее королевство Кэйлеба, как круглогодичные свежие фрукты, кокосы, богатая и разнообразная кухня и живописные леса, ползущие по склонам чарисийских гор, как тропический зеленый мех. Все это так отличалось от всего, с чем она выросла, как в какой-то волшебной сказочной стране, и все же между чарисийцами и ее собственными чисхолмцами было так много общего. Различий, конечно, тоже. Возможно, их было даже больше, чем сходств. Но если различий было больше, то сходство было гораздо важнее, потому что под кожей, где жили их сердца и души, они были так похожи.

– Ваше величество, герцог этого не одобряет, - очень тихо сказал Сихэмпер, когда молчание Шарлиэн затянулось, и она глубоко, печально вздохнула.

– Да, он не одобряет, - призналась она.

Холбрук-Холлоу совершенно ясно дал понять, что неуклонно выступает против ее брака с Кэйлебом и негодует по этому поводу. Возможно, не публично. Даже дядя королевы - или императрицы - должен был быть осторожен в том, чтобы публично оспаривать ее политику, и как бы сильно он ее не одобрял, по целому ряду причин он никогда бы не позволил себе открыто выразить несогласие. Но Шарлиэн знала. Как и большинство ее советников, и хотя он, возможно, и не высказывал открытого несогласия, его позиция совершенно ясно давала понять, что его главные симпатии принадлежат сторонникам Храма, а не Церкви Чариса. Это, к сожалению, становилось очевидным почти для всех.

Включая Кэйлеба, - печально подумала она.
– Ее муж никогда прямо не упоминал о чувствах ее дяди, но сам факт того, что он не упомянул о них, многое сказал такому проницательному человеку, как Шарлиэн.

– Он также не единственный, - сказал Сихэмпер, наконец-то позволив себе озвучить хотя бы часть того, что его беспокоило.
– Я не лорд, ваше величество, и вряд ли им стану. Видит Бог, я даже никогда не хотел быть офицером! Но я прикрывал вашу спину с тех пор, как вы были девочкой, и, возможно, я кое-чему научился на этом пути, хотел я того или нет. И в Чисхолме есть люди, которым ни капельки не нравится этот брак, эта новая "империя". И куда бы это ни привело, им тоже не понравится,.

– Я знаю, что они есть.
– Она сложила руки под грудью и повернулась к нему.
– Хотя, думаю, их больше среди знати, чем среди простолюдинов.

– При всем моем уважении, ваше величество, эти благородия беспокоят меня больше всего, - откровенно сказал Сихампер.

– И, полагаю, это правильно. Видит бог, у нас гораздо больше шансов увидеть коварных аристократов, чем какой-либо спонтанный народный бунт. По крайней мере, против короны. Но даже если чисхолмцы не такие "наглые", как чарисийцы - пока!
– они все еще гораздо менее нерешительны в проявлении своих чувств, чем подданные многих других королевств. Это то, что сам дядя Биртрим помог знати усвоить, и это нужно иметь в виду.

Сихэмпер медленно кивнул, хотя выражение его лица все еще было обеспокоенным. В ее словах был смысл. Простые люди Чисхолма приняли близко к сердцу свою "девочку-королеву", когда умер ее отец. Тот факт, что королева-мать Эйлана пользовалась огромной популярностью, конечно, не повредил, но именно бесстрашие, которое они почувствовали в "простой девушке", на которую так неожиданно и внезапно опустилась корона, по-настоящему покорило их. И магия никогда не исчезала. Даже сейчас, когда он знал, что многие из них лелеяли сомнения по поводу ее открытого неповиновения Церкви, этот глубокий резервуар любви нес их с собой.

Но даже у океана есть дно, - сказал он себе, пытаясь скрыть беспокойство, которое он испытывал, на лице.

– Я просто... не в восторге от того, что так долго отсутствую дома, ваше величество, - сказал он.

– Что? Не боишься фанатичных чарисийских убийц, преданных Церкви?
– поддразнила она.

– Что касается этого, то у меня меньше забот на этот счет, чем было до того, как мы прибыли, и это не ложь.
– Он покачал головой, печально улыбаясь.
– Я признаюсь в этом, ваше величество. Не знаю, как вы это делаете, но чарисийцы тоже едят у вас из рук!