Раскол Церкви
Шрифт:
– Я не уверен, что его драгоценное вторжение в Эмерэлд пройдет так гладко, - почти раздраженно ответил Мантейл.
– Армия Нармана намного более лояльна, чем те предательские ублюдки, которые были у меня.
– На самом деле меня не волнует, насколько лояльны его войска, по крайней мере, в долгосрочной перспективе, - сказал ему Уолкир.
– У него их недостаточно, войска Кэйлеба еще более лояльны к нему, и я сильно подозреваю, что у чарисийских морских пехотинцев будет несколько собственных сюрпризов для Нармана. Почему-то мне кажется маловероятным, что все новые игрушки получил только флот Хааралда.
Мантейл сердито фыркнул, но,
– Как я и говорил все это время, Тадейо. На Сэйфхолде не так много людей, чьи головы Кэйлеб хочет получить больше, чем вашу. Куда бы вы ни пошли, это должно быть такое место, куда он вряд ли придет с визитом в ближайшее время. Это не совсем описывает Эмерэлд, и я не думаю, что это будет намного дольше описывать Корисанду. Так что остается только где-то на материке. И если нам все равно придется ехать на материк, то Зион - единственный логичный пункт назначения.
– Я знаю, знаю! Вы, конечно, достаточно часто объясняли мне свои рассуждения.
Челюсть Мантейла сжалась, когда он еще раз оглянулся на город, который, как он когда-то думал, будет принадлежать ему всю оставшуюся жизнь. Что и было истинным корнем проблемы, - размышлял Уолкир.
– Мало того, что Мантейл был в ярости из-за того, что приз вырвали из его рук, но он был настолько уверен в будущем, что не предусмотрел того исхода, если Чарис действительно выиграет у альянса, созданного храмовой четверкой.
И я не собираюсь рассказывать ему о том условии, которое я, безусловно, предусмотрел, - еще раз сказал он себе.
– Ну, мне трудно представить кого-либо, кого канцлер и великий инквизитор будут рады видеть больше, чем вас, - сказал он вместо этого.
– Доказательство того, что не все дворяне Кэйлеба поддерживают его богохульство, будет приветствоваться, и я уверен, что они как можно скорее будут готовы поддержать ваши усилия по освобождению графства Хэнт.
Мантейл снова фыркнул, но уже с посветлевшим выражением лица. Несмотря на свое свирепое настроение, он не был застрахован от размышлений о том, что кошелек Храма был более чем достаточно глубоким, чтобы поддерживать тот стиль его жизни, к которому он привык. При условии, конечно, что он сможет стать для них достаточно ценной фигурой.
– Что ж, - сказал он наконец, с определенной решимостью поворачиваясь спиной к уменьшающейся перспективе своей бывшей столицы, - я, конечно, не могу спорить ни с чем из этого. И правда в том, - продолжил он с видом человека, делающего чистую правду, - что мне следовало выслушать вас гораздо раньше, чем я это сделал.
По крайней мере, в этом ты прав, - кисло подумал Уолкир.
– Нелегко убедить себя сократить свои потери, - сказал он вслух.
– Я знаю, что это особенно верно, когда кто-то так долго и усердно работал на графство Хэнт, как вы. Но то, на чем вы должны сосредоточиться сейчас, - это когда-нибудь вернуться снова. И вы, возможно, тоже захотите подумать об этом. Уверен, что вы будете первым чарисийским дворянином, достигшим Зиона, первым уроженцем Чариса, который предложит свой меч на службу Матери-Церкви. Когда, наконец, придет время заменить всех этих предательских, еретических дворян, которые решили отдать свой жребий Кэйлебу и Стейнейру, вы вполне можете оказаться самым старшим из всех доступных кандидатов. Если это так, то Хэнт - это не все, что вы получите в качестве компенсации за свои потери и заслуженной награды за вашу преданность.
Мантейл снова кивнул, рассудительно, с выражением поистине благородной решимости.
– Вы правы, Стив. Вы правы.
– Он протянул руку и сжал плечо другого мужчины. Он постоял так несколько секунд, затем глубоко вздохнул.
– Вы правы, - повторил он, - и я не забуду этого, если когда-нибудь придет время, когда смогу вознаградить вас должным образом, я обещаю. Но в то же время, думаю, что пойду вниз. Почему-то, - он невесело улыбнулся, - в данный момент я не очень наслаждаюсь пейзажем.
* * *
– Черт бы побрал этого трусливого ублюдка!
– зарычал Милз Хэлком, наблюдая, как уменьшаются марсели "Саутуинда" на темно-синих водах залива.
Он стоял у верхнего окна "Грей шип", не слишком процветающей таверны на окраине Хэнт-Тауна. Ее расположение и общая атмосфера запустения не слишком способствовали привлечению клиентов, но, по крайней мере, она лежала в стороне от основной части стрельбы, которая все еще слышалась, пока последние из наемников Тадейо Мантайла пытались выбраться из города. Это было лучшее, что можно было сказать о таверне... и, если быть честным, в данный момент примерно то же самое он мог сказать о своем собственном состоянии. Очень немногие люди узнали бы могущественного епископа Милза, если бы увидели его. Его роскошная, тщательно подстриженная борода исчезла, эффектная седина на висках потемнела от краски, а его изысканно сшитая сутана была заменена на гораздо более простую одежду умеренно преуспевающего фермера или, возможно, мелкого торговца.
– Конечно, мы уже несколько пятидневок знали, что это произойдет, милорд, - заметил гораздо более молодой человек, стоявший рядом с ним. Отец Алвин Шумей был еще меньше похож на личного помощника епископа Маргарет-Бей, чем Хэлком на епископа, о котором идет речь.
– С самого начала было очевидно, что единственная истинная преданность Мантейла - это преданность самому себе.
– И это должно заставить меня чувствовать себя лучше?
– рыкнул Хэлком. Он отвернулся от окна, повернувшись спиной к убегающему галеону, и прямо посмотрел на Шумея.
– Не "лучше", милорд.
– Шумей на самом деле сумел улыбнуться.
– Но Писание напоминает нам, что лучше смотреть правде в глаза, а не обманывать себя, выдавая желаемое за действительное, даже от имени Бога.
Хэлком на мгновение впился в него взглядом, но затем плечи низкорослого вспыльчивого епископа, по крайней мере, немного расслабились, и он состроил гримасу, в которой был хотя бы намек на ответную улыбку.
– Да, там действительно так сказано, - признал он.
– И полагаю, мне нужно постоянно напоминать себе, что избавление от заблуждений - одна из твоих лучших функций, даже если иногда это делает тебя невыносимым молодым выскочкой.
– Стараюсь, милорд. Выполнять полезную функцию, то есть не быть невыносимым.
– Знаю, что ты это делаешь, Алвин.
– Хэлком легонько похлопал его по плечу, затем глубоко вздохнул с видом человека, намеренно отвлекающего свои мысли от гнева и направляющего их на какое-то более продуктивное занятие.
– По крайней мере, то, что Мантейл наконец-то ушел, немного упрощает наши собственные варианты, - сказал он.
– Обрати внимание, я не сказал, что это улучшает их, только то, что это упрощает их.