Раскол Церкви
Шрифт:
– Простите меня, милорд, но, боюсь, не понимаю, как в наши дни что-то может быть особенно "простым".
– Проще - это не то же самое, что просто.
– Хэлком обнажил зубы в короткой вспышке усмешки.
– С другой стороны, нет особых сомнений в том, что если Мантейл не собирается стоять и сражаться, мы тоже не сможем. Не здесь, не сейчас.
Глаза Шумея слегка расширились. Настойчивость Хэлкома в том, что они могут каким-то образом построить крепость для истинной Церкви здесь, в его епархии, была непреклонна, как камень. Пламенные проповеди, которые он произносил в соборе Хэнт-Тауна, были сосредоточены как на их ответственности, так и на их способности делать именно это.
– О, не смотри так удивленно, - наполовину пожурил Хэлком.
– Никогда не было особой надежды сдержать Кэйлеба и этого проклятого предателя Стейнейра. Однако,
– Я... видите ли, милорд, - медленно произнес Шумей, обнаружив, что в свете признания Хэлкома его мозг перестраивает события последних нескольких месяцев и то, что его епископ должен был сказать о них в то время.
– Не пойми меня неправильно, Алвин.
– Лицо Хэлкома снова посуровело, на этот раз с суровой решимостью.
– У меня нет ни малейших сомнений в уме, ни сомнений в моем сердце относительно того, чего Бог, Лэнгхорн и Мать-Церковь ожидают от нас. Единственный вопрос заключается в том, как мы будем выполнять наши задачи. Очевидно, что... уход Мантейла убедительно свидетельствует о том, что создание какого-либо центра открытого сопротивления этой проклятой "Церкви Чариса" здесь, вокруг бухты Маргарет, - не лучший способ сделать это. Так что проблема заключается в том, что мы будем делать дальше.
– И могу я предположить, что у вас есть ответ на это, милорд?
– Я думал о том, чтобы бежать в Эмерэлд, - признался Хэлком.
– Епископ-исполнитель Уиллис, вероятно, может рассчитывать на то, чтобы предоставить нам убежище, и уверен, что мы могли бы быть полезны ему в Эмерэлде. Но за последние несколько дней я пришел к выводу, что Эмерэлд - тоже не лучшее место для нас.
– Могу я спросить почему, милорд?
– На самом деле, по двум причинам. Во-первых, я не слишком уверен, что епископ-исполнитель будет в состоянии предложить кому-либо убежище надолго.
– Хэлком поморщился.
– С самого начала этот малодушный червяк Уолкир был прав по крайней мере в одном, и это тот факт, что Нарман не сможет долго удерживать Кэйлеба. Хуже того, я очень боюсь, что Нарман строит собственные планы в том, что касается Матери-Церкви.
– Конечно, нет, милорд!
– А почему он не должен это делать?
– фыркнул Хэлком.
– Конечно, не потому, что ты думаешь, будто у него есть какие-то глубоко укоренившиеся моральные принципы, которые помешают ему увидеть те же возможности, которые, очевидно, видел Кэйлеб! Я всегда подозревал, что Нарман был намного умнее, чем он хотел выглядеть для своих врагов. К сожалению, это не обязательно то же самое, что принципиальность, а умный человек без принципов опасен. Очень опасен.
– Если Нарман надеется достичь какого-либо соглашения с Кэйлебом, каким бы маловероятным это ни казалось, он должен понимать, что Кэйлеб и Стейнейр потребуют, чтобы он присоединился к их открытому неповиновению Матери-Церкви. И если он знает об этом, тогда у него должны быть планы... нейтрализовать все, что епископ-исполнитель Уиллис может попытаться сделать для его остановки. И, если быть до конца честным, тот факт, что в последних письмах епископа-исполнителя ко мне все настаивают на том, что ничего подобного не происходит, только заставляет меня еще больше беспокоиться. При всем моем уважении к епископу-исполнителю, вся его уверенность наводит меня на мысль, что Нарману удалось полностью скрыть свои собственные приготовления. А это значит, что он, скорее всего, добьется успеха, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.
Шумей с ужасом посмотрел на своего начальника, и Хэлком протянул руку и успокаивающе положил ее ему на плечо.
– Не совершай ошибку, думая, что Кэйлеб и Стейнейр одиноки в своем безумии, Алвин, - мягко сказал он.
– Посмотри, как быстро и с каким небольшим сопротивлением все королевство последовало их богохульному примеру. Я не говорю, что гниль распространилась в Эмерэлде так широко и глубоко, как, очевидно, здесь, в Чарисе, но море Чарис и Эмерэлдский пролив недостаточно широки, чтобы яд вообще не попал в Эмерэлд. А Нарман - еще больший раб мирских амбиций, чем Кэйлеб. Он не собирается закрывать глаза на возможность стать хозяином Церкви в Эмерэлде, что бы еще ни случилось. Когда это добавляется ко всему давлению, которому он будет подвергаться со стороны Кэйлеба и Чариса, как можно ожидать чего-либо, кроме того, что он нанесет удар по законной власти Матери-Церкви всякий раз, когда момент покажется ему наиболее благоприятным?
– Но если это так, мой господин, - сказал Шумей, - тогда на что нам надеяться?
– У нас есть кое-что гораздо лучшее, чем просто надежда, Алвин. На нашей стороне Сам Бог. Или, скорее, мы на Его стороне. Что бы ни случилось в краткосрочной перспективе, окончательная победа будет за Ним. Любой другой исход невозможен, пока есть люди, которые признают свою ответственность перед Ним и Его Церковью.
Шумей несколько секунд смотрел на Хэлкома. Затем он кивнул - сначала медленно, а затем сильнее, с большей уверенностью.
– Вы, конечно, правы, милорд. Что возвращает нас к вопросу о том, что именно мы делаем, поскольку отступление в Эмерэлд кажется гораздо менее привлекательным, чем это было до вашего объяснения. Должны ли мы последовать за Мантейлом в Зион?
– Нет.
– Хэлком покачал головой.
– Я много думал об этом. На самом деле, это подводит меня ко второй причине, по которой я решил, что Эмерэлд - не лучшее место для нас. Мы должны быть там, Алвин, где Бог может наилучшим образом использовать нас, и это прямо здесь, в Чарисе. Есть и другие, кому мы понадобимся в королевстве, даже - или, возможно, особенно - в самом Теллесберге. Те, кого ставленники Кэйлеба и Стейнейра назвали "лоялистами Храма". Это те люди, которых нам нужно найти. Им понадобится вся поддержка, которую они смогут получить, и все руководство, которое они смогут найти. Более того, они остаются истинными детьми Божьими в Чарисе, и как добрые овцы они нуждаются - и заслуживают - пастухов, достойных их преданности и веры.
Шумей снова кивнул, и Хэлком поднял руку в предупреждающем жесте.
– Не заблуждайся, Алвин. Это еще одно сражение в ужасной войне между Лэнгхорном и Шан-вей. Никто из нас на самом деле не ожидал, что она снова разразится так открыто, конечно, не при нашей собственной жизни, но было бы ошибкой нашей веры отказываться признать это сейчас, когда она постигла нас. И точно так же, как были мученики, даже среди самих архангелов, в первой войне с Шан-вей, будут мученики и в этой. Когда мы отправимся в Теллесберг вместо того, чтобы плыть в Зион, мы попадем в самую пасть дракона, и вполне возможно, что эта пасть сомкнется на нас.
– Понимаю, милорд.
– Шумей спокойно встретил пристальный взгляд епископа.
– И я не больше горю желанием умереть, даже ради Бога, чем любой другой человек. Однако, если это то, чего требует от нас Божий план и Мать-Церковь, какой лучшей цели может достичь любой человек?
V
У мадам Анжилик,
город Зион,
земли Храма
В воздухе, циркулирующем по роскошно обставленным и декорированным апартаментам, витал тонкий аромат. Верхний вентилятор, приводимый в действие слугой в подвале, который терпеливо и бесконечно крутил рукоятку на дальнем конце шкивов и валов, вращался почти беззвучно. Улица снаружи представляла собой широкий проспект с фасадами дорогих домов - хорошо вымощенный и тщательно ухоженный, безупречно подметенный и вымытый каждый день. Птицы и тихо посвистывающие виверны сидели на декоративных грушевых деревьях в широких зеленых островках, вытянувшихся по центру этой улицы, или порхали вокруг кормушек, установленных обитателями этих дорогих резиденций.