Раскол: прелюдия к Катаклизму
Шрифт:
– Стойте, стойте, это же таурены!
– раздался крик, проникая через красный туман сражения. Призвав каждую частицу самообладания, которой он обладал, Хамуул отпрыгнул от орка, с которым сражался, и вернулся в свою истинную форму.
Он запоздало понял, что был ранен; в форме медведя он не почувствовал боли. Он зажал рукой глубокую рану на боку и пробормотал заживляющее заклинание. Его глаза широко раскрылись от ужаса, когда он оценил то, что произошло.
Он не верил своим глазам: все пятеро ночных эльфов были убиты и лежали там, где пали. Почти все таурены были ранены, и он с болью увидел, что одна из них лежала на траве со стрелой в глазнице,
Он повернулся к орку, который, казалось, был лидером.
– Во имя Кенария, что вы наделали?
Бледно-зеленый орк никак не отреагировал на вспышку Хамуула. Он просто пожал плечами.
– Мы увидели этих пятерых грязных ночных эльфов, бежавших в шкурах кошек, и подумали, что они собираются напасть.
– Напасть? Впятером?
Орк не сводил с него тяжелого взгляда и молчал. Как они вообще могли знать наверняка, что это были друиды, а не просто ночные саблезубы, гадал Хамуул.
Угрюмая, молчаливая тупость орка выводила Хамуула из себя, и его голос наполнился яростью.
– Кто послал вас? Это был Гаррош?
Орк снова пожал плечами.
– Кто такой Гаррош?
Невозможно. Хамуул не мог поверить, что кто-то мог быть настолько не осведомлен. Любили его или ненавидели, но все знали Гарроша. Орк, должно быть, зачем-то играл с ним.
– Вы прервали тайную и жизненно важную встречу, которая могла гарантировать Орде возможность заготавливать древесину в Ясеневом Лесу, не рискуя жизнями! Я лично доложу о вас Керну Кровавое Копыто и позабочусь, чтобы этот инцидент был предан огласке. Я не буду ответственен еще за одно пятно на чести Орды. Эти эльфы, эти друиды, - он указал дрожащим пальцем на остывающие трупы, - прибыли сюда по моей просьбе. Они верили, что со мной они в безопасности. И теперь наша лучшая надежда на мир так же мертва, как и они, потому что вы думали, что они нападают. Как твое имя?
– Горкрак.
– Горкрак, - произнес Хамуул, смакуя имя и запоминая его.
– Любая твоя возможность получить повышение в Орде по службе, Горкрак, умерла прямо здесь.
Выражение лица Горкрака немного изменилось. Хладнокровный взгляд его свинячьих глазок медленно переместился с друидов ночных эльфов на Хамуула и на что-то позади таурена. На его лице расплылась коварная улыбка, и Хамуул слишком поздно понял, что сейчас произойдет.
– Нет, если я прикончу тебя раньше, - злорадно произнес Горкрак.
И Хамуул услышал протяжный звук выпущенной стрелы.
Горкрак из Молота Сумерек с удовлетворением осмотрелся вокруг.
– Я думал, друидам полагается быть умными, - сказал один из его собратьев, вытаскивая свой меч из покрытого белой шерстью тела женщины-таурена.
– Глуп каждый, кто не видит приближающегося разрушения, - сказал Горкрак. Он перестал имитировать тупое выражение лица после того, как одурачил Хамуула.
– Оно неотвратимо и прекрасно. Мы закопаем трупы, но не слишком глубоко, чтобы падальщики смогли найти их. Мы хотим, чтобы тела нашли, - он мрачно улыбнулся, - со временем.
Он был доволен, что Хамуул упомянул Гарроша. Это означало, что подозрения о действующем вожде уже начали распространяться. Некоторые уже шептали, что это Гаррош безжалостно убил Стражей. Теперь они подумают, что он также стоит и за этой резней.
– За небытие, которое ждет, - сказал Горкрак.
– Закопать.
Хамуул Рунический тотем медленно приходил в сознание. Он открыл глаза и не понял, очнулся ли он.
Дышать было тяжело; спертый воздух пах несвежей кровью и землей. Он попытался двинуться и понял, что его зажало. Его тело было охвачено болью, а горло разрывала жажда. Он был в своей медвежьей форме; наверное, у него была доля секунды, чтобы сменить форму прежде, чем его ранили…
…в спину…
…дружественные соратники Орды.
Воспоминания обрушились на него, словно лавина, и он внезапно понял, где он находился, и что на него давило.
Он был в братской могиле.
Адреналин взорвал его, давая его измученному телу новую силу. Где верх? Трупы обняли своими безжизненными руками его плечи, прижались холодными телами к его спине, как будто пытаясь заставить его присоединиться к ним. Хамуул открыл зубастый рот, задыхаясь от отвратительной вони и грязи, и уперся лапами в тела своих друзей. Он рвался наверх, туда, откуда шел свежий воздух, заставляя тела медленно кровоточить, используя всю силу своего тела, чтобы расталкивать в стороны трупы и грязь, пока его голова не вырвалась на поверхность, и он глотнул свежего воздуха. С рычанием, снова чувствуя боль от ран, он вылез наружу и рухнул без сил, его белый и светло-коричневый мех слипся от крови и трупных жидкостей, он задыхался и дрожал в ужасе от такой жестокости.
Он хотел превратиться обратно в таурена, но первая попытка заставила его снова потерять сознание. Когда через несколько минут он очнулся, он смог обратиться и излечить раны, по крайней мере, некоторые. Чтобы восстановиться полностью, ему требовалось время.
Морщась, он поднялся на копыта и направился, содрогаясь, осмотреть могилу и узнать, выжил ли кто-либо еще. Была ночь, но он не нуждался в сиянии солнца, чтобы узреть трагедию.
Мертвы. Все мертвы. Ночные эльфы и таурены. Он был единственным, кто выжил. Его огромное сердце облилось кровью. Его колени подкосились, и на мгновение он рухнул рядом с дырой в земле, в которой лежали его друзья, оплакивая убитых, оплакивая будущие раны, которые повлечет за собой эта попытка заключить мир.
Он поднял голову и сквозь слезы заметил священные ритуальные предметы, которые принесли он и Дикая Лань, на которые они возлагали такие большие надежды. Они были разбиты, красивая трубка и простой, древний кубок. Растоптаны неосторожными ногами и павшими телами. Разбиты вдребезги, невосстановимы, как и его мечта о мире.
Закрыв глаза, Хамуул, пошатываясь, снова поднялся на ноги, поднял руки к небу и попросил о помощи. Она пришла в форме совы, которая села на ветку поблизости и тихо ухнула. Хамуул нащупал клочок пергамента в мешках. Своей собственной кровью, поскольку пузырек с чернилами разбился в бою, он написал краткое сообщение и обмотал пергамент вокруг лапки совы. Она заволновалась, повернула голову и уставилась на Хамуула проницательным взглядом сверкающих глаз, но не поспорила со странным ощущением.
Хамуул прошептал имя Керна и задержал образ старого вождя перед своим мысленным взором. Когда он убедился, что сова повинуется его просьбе, он с благословением отпустил ее. Она направилась на юго-запад.
В направлении Громового Утеса.
Он закрыл глаза от облегчения и благодарности и тихо опустился на землю, позволяя ее объятиям принять его, на время или навсегда, - он не знал.
Глава 21
Боль оказалась куда сильней, чем ожидал Гаррош, но он был даже рад ей.