Расколотая цивилизация
Шрифт:
[262] - См.: Morton С. Beyond World Class. P. 250; более подробный анализ данных тенденции на протяжении XX века содержится в: Tilly Ch., Tilly Ch. Work Under Capitalism. P. 146.
[263] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. P. 143.
[264] - См.: Kanter R.M. World Class. Thriving Locally in the Global Economy. N.Y., 1995. P. 151-152.
[265] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. L.-N.Y., 1997. P. 98-99.
Формирование устойчивого низшего класса
Прежде чем обратиться к проблеме низшего класса (underclass), следует пояснить, какой конкретно смысл мы вкладываем в понятие данной социальной группы. Термин underclass был введен в научный оборот в 1963 году известным экономистом (впоследствии Нобелевским лауреатом) Г.Мюрдалем, который заимствовал его из шведского языка, где слово underklass было вполне распространено еще в XIX веке. Нельзя не отметить, что Г.Мюр
[266] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 78.
[267] - См.: Tilly Ch. Durable Unequality. P. 242-243.
даль
Однако исследование Г. Мюрдалем данной проблемы не получило в США широкой известности, и термин "низший класс" стал применяться для обозначения более узкой социальной группы, выделяемой не столько на основании четких признаков, сколько на базе в известной мере эмоционального отношения к ней. Американские социологи предпочитали рассматривать в качестве представителей низшего класса заведомо антисоциальные элементы, типичные, по большей части, для национальных меньшинств и жителей пригородов больших городских агломераций. В августе 1977 года в журнале Time появился ряд материалов, в которых эта проблема впервые обсуждалась в общенациональном масштабе; фактически можно говорить, что понятие низшего класса появилось в англоязычной литературе именно в конце 70-х годов. Согласно упомянутым публикациям, низший класс пополняется за счет несовершеннолетних правонарушителей, отчисленных из школ учащихся, наркоманов, живущих на пособие матерей-одиночек, грабителей, особо опасных преступников, сутенеров, торговцев наркотиками, попрошаек и т.д. На эту точку зрения не повлияли и выступления известного журналиста и социолога К.Аулетты, выпустившего в 1981 году серию статей в журнале The New Yorker и изложившего в достаточно обобщенном виде свою позицию относительно формирования, составных элементов и перспектив развития американского низшего класса в отдельной книге. Как отмечает К.Аулетта, "underclass состоит из четырех четко различимых категорий: 1) пассивных бедных граждан, как правило, в течение длительного времени получающих государственные пособия; 2) членов агрессивных преступных группировок, терроризирующих улицы большинства городов (в эту категорию нередко входят бросившие школу молодые люди и наркоманы); 3) людей, зарабатывающих на жизнь в "теневом" секторе экономики; 4) алкоголиков, бродяг, бездомных, попрошаек и выпущенных из
[268] - Myrdal G. Challenge to Affluence. N.Y., 1963. P. 10.
больниц психически ненормальных людей, которые скитаются по улицам и находят там свой конец" [269].
В этом случае в понятие низшего класса объединяется та социальная группа, которую А.Горц называет "не-классом не-рабочих" [270]. Подобная трактовка имеет глубокие корни и восходит фактически еще к проблеме пауперизма, традиционно актуальной в Европе со средневековых времен. Но сегодня такой подход кажется нам несовершенным. Причиной тому являются не столько формальные обстоятельства (несовершенство отдельных формулировок, объединение разнородных групп в одну категорию по формальным и не всегда однопорядковым признакам и т.д.), дающие иногда повод для критики этого подхода[271], сколько излишне ограничительный характер самого понятия в целом, резко сужающий возможности его применения для целей социологического анализа.
Определяя underclass в качестве социальной группы, которая выключена из состава общества по обстоятельствам непреодолимого характера (инвалидность, психические расстройства и т.д.), либо фактически по собственному желанию (устойчивые группы лиц с антисоциальными проявлениями и проч.), социологи хотя и признают его образование вытекающим из природы современной экономической системы, тем не менее так или иначе как бы выносят его за рамки общества, изображая конфликт между обществом и низшим классом как относительно внешний. Относя к данной категории не более трети лиц, официально определяемых как находящиеся за чертой бедности, исследователи безусловно отказываются от самой идеи рассмотрения этого слоя как значимой силы в современном обществе. Напротив, считая, что в ближайшие десятилетия основными сторонами нового социального конфликта способны стать члены высокообразованной и обеспеченной элиты общества и представители тех общественных групп, которые не могут найти себе адекватного применения в условиях экспансии высокотехнологичного производства, мы объективно зачисляем в ряды формирующегося низшего класса не только наиболее обездоленные слои общества, но всех граждан, находящихся ниже черты бедности, а также тех, кто сегодня получает доход, не превышающий половины дохода
[269] - Auletta К. The Underclass. N.Y., 1982. Р. XVI. Подробнее о возникновении, развитии и современных трактовках понятия underclass в американской социологической литературе см.: Cans H.J. The War Against the Poor. The Underclass and Anti poverty Policy. N.Y., 1995.P.2, 16, 28, 31-33.
[270] - Цитируется по: Frankel В. The Post-Industrial Utopians. P. 210-211.
[271] - См.: Katг. М.В. In the Shadow of the Poorhouse. P. 286.
того полный рабочий день рядового работника. Принимая подобную позицию, к низшему классу можно отнести до 30 процентов населения современных постиндустриальных стран.
Мы вполне понимаем, насколько серьезны одни только чисто психологические обстоятельства, препятствующие распространению подобного подхода. Тем самым de facto признается, что в современном обществе значительное число его членов, не обладающих к этому никакой предрасположенностью и стремящихся заниматься общественно полезной деятельностью, не могут занять сколь-либо удовлетворительного положения на социальной лестнице и сохранять его. Между тем мы считаем, что сегодняшняя ситуация свидетельствует в первую очередь именно об этом.
Предлагаемое нами определение низшего класса используется прежде всего для адекватного противопоставления его среднему и высшему классам. Относя к последнему наиболее высокообеспеченные 20 процентов населения, мы считаем возможным разделить оставшиеся 80 процентов на две неравные группы: с одной стороны оказывается низший класс, куда входят находящиеся за гранью бедности 13-15 процентов населения (включая сюда и представителей деклассированных групп), а также около 15 процентов граждан, чьи доходы составляют менее половины от среднего дохода современного наемного работника. Оставшиеся 50 процентов и формируют сегодня собственно средний класс, в ходе становления информационного хозяйства подвергающийся активной дезинтеграции, в результате которой большая его часть переходит в имущественный слой, близкий к низшему классу, а относительно немногочисленная пополняет высшие страты общества. В такой трактовке низший класс не представляется чем-то выключенным из общественной жизни или имеющим на нее исключительно деструктивное воздействие; напротив, мы полагаем, что именно консолидация и формирование самосознания низшего класса окажутся в будущем одним из факторов нарастания социального конфликта. Та общественная страта, которую мы рассматриваем в качестве низшего класса, сегодня еще не является законченным целым, а находится в процессе своего формирования; поэтому мы не можем определить составные элементы этой общности, а попытаемся лишь назвать те социальные слои, из представителей которых она будет формироваться. Сюда следует отнести все те группы, которые традиционно воспринимаются как деклассированные элементы, а также лиц, находящихся без работы более трех месяцев; занятых неполный рабочий день в любых отраслях, не относящихся к высокотехнологичному производству; не имеющих полного среднего образования, а также некоторых других.
Определяя своей целью оценку масштабов современного низшего класса,
мы в первую очередь остановимся на проблеме бедности, ее масштабов и причин, после чего рассмотрим характер формирующегося социального конфликта.
Так как большинство оцениваемых нами тенденций иллюстрируются примерами из американской действительности, то следует отметить, что ситуация, в которой администрация Дж.Ф.Кеннеди провозгласила войну с бедностью, действительно отличалась крайней остротой. В 1959 году, накануне президентских выборов, официальная статистика свидетельствовала о том, что за чертой бедности находилась почти четверть (23,2 процента) американских граждан. Серьезность проблемы подтверждалась и крайней степенью социальной напряженности, характерной для 60-х годов. Согласно статистическим данным, только с 1964 по 1968 год не менее 257 американских городов стали свидетелями 329 выступлений, которые переросли в массовые беспорядки, потребовавшие вмешательства Национальной гвардии; в целом же этот период характеризовался максимальным количеством актов насилия со времен Гражданской войны 1861-1865 годов[272].
В 60-е и 70-е годы в ходе развернувшейся кампании по борьбе с бедностью эта проблема была в значительной мере решена. За 15 лет суммы прямых денежных трансфертов и пособий малоимущим выросли более чем вдвое, с 22,3 до 50,9 млрд. долл.; на выделение им бесплатного питания и медицинских услуг правительство направило в 1975 году 107,8 млрд. долл.
– - в четыре раза больше, чем в 1960 году (27,1 млрд. долл.); при этом наиболее быстро росли затраты на социальное страхование (с 65,2 до 238,4 млрд. долл.), а также профессиональную подготовку и иные формы обучения (с 0,5 до 12,1 млрд. долл.) [273]. С 1965 года правительство США начало финансирование программ "Медикэйд" и "Медикэр", потребовавших больших затрат, чем любые другие социальные нужды (так, только по линии "Медикэйд" расходы выросли с 1965 по 1992 год с 1,0 до 96,9 млрд. долл., а программа "Медикэр" фактически поглотила все средства, полученные от сокращения американских военных расходов в 1986-1997 годы[274]). Уже первые Пятнадцать лет реализации подобного курса привели к тому, что доля