Расколотая цивилизация
Шрифт:
Важно отметить, что в новых индустриальных странах фактически не производилось собственных новых технологий. Последнее усиливало их зависимость от западных государств и, что еще более существенно, требовало непрекращающихся внешних инвестиций, так как внутренний потенциал накопления был фактически исчерпан, а беспрецедентно большая часть национального дохода использовалась для инвестиционных целей. Стимулируя искусственное недопотребление ради развития экономики, новые индустриальные страны тем самым резко сужали масштабы своего внутреннего рынка, а нараставший выпуск товаров народного потребления все более однозначно ориентировался на внешний спрос. Таким образом, индустриальный мир обрекал себя на полную зависимость от Запада по меньшей мере в двух отношениях: достаточно было резкого сокращения спроса со стороны зарубежных потребителей или значительного
Современный кризис по многим параметрам выходит за рамки всех предшествовавших, и мы отметим сейчас лишь наиболее существенные из них.
Во-первых, в отличие от кризисов 1929-1932, 1973-1975, 1979-1981 года и биржевой паники 1987 года, новый кризис не стал следствием крупных финансовых потрясений на рынках основных западных стран. Его очаги оказались расположенными на отдаленной периферии постиндустриального мира или даже за его пределами, и, продолжая нарастать, он не затрагивает существенным образом экономику Запада.
Во-вторых, впервые мировой по своим масштабам хозяйственный кризис оказался весьма четко регионализованным. Начавшись с финансовой катастрофы в ряде новых индустриальных государств и обнаружив вскоре комплексный характер, он поразил большинство развивающихся стран, страны Восточной Европы и Японию. Несмотря на то, что аналитики неоднократно -- сначала в октябре 1997-го, после азиатских катаклизмов, затем в сентябре 1998 года, после российского дефолта, и, наконец, в январе 1999-го, после потрясений в Латинской Америке, -- предсказывали распространение кризиса на постиндустриальный мир, этого не только не произошло, но и, напротив, влияние каждого нового негативного события на фондовые рынки США и стран ЕС становилось все более слабым. В развитых странах не произошло замедления темпов роста; более того, в США в 1998 году были достигнуты их рекордные за последние несколько лет значения.
В-третьих, отмеченными выше тремя волнами кризиса оказались поражены все три региона, которые большинством специалистов по мировой экономике рассматривались в качестве "полюсов роста", расположенных за пределами постиндустриального мира и способных серьезно трансформировать структуру мирового хозяйства в XXI веке. Считалось, что они могут составить конкуренцию США и Европейскому Союзу как в качестве центров индустриального производства, так и в качестве гигантских рынков сбыта товаров и приложения инвестиций. В результате идеология "догоняющего" развития, игравшая роль одной из важнейших хозяйственных доктрин 60-х -- 80-х годов, сегодня если и не похоронена полностью, то подвергнута радикальному сомнению, и констатация ее окончательного заката является теперь лишь делом времени.
В-четвертых, кризис начался в условиях, которые вряд ли можно назвать слишком неблагоприятными для развивающихся стран. Несмотря на укрепившуюся монополию Запада в области высоких технологий, азиатские и латиноамериканские страны создали мощный производственный потенциал, который при избытке рабочей силы и сложившемся к 1997-1998 годам предельно низком уровне цен на энергоносители и основные сырьевые товары мог, теоретически, долго еще сохранять свое существование и даже развиваться. При этом на протяжении всего предшествующего кризису периода, вплоть до середины 1997 года, международные инвесторы направляли в эти страны весьма значительные средства, поддерживавшие как крупные промышленные проекты, так и ликвидность фондовых рынков.
В-пятых, сам ход кризиса продемонстрировал ограниченные возможности международных финансовых институтов, традиционно считающихся важным инструментом регулирования мировой экономики, эффективно противостоять негативным тенденциям. Прогнозы Международного валютного фонда середины 90-х (в частности, о том, что 1997 год станет первым годом синхронизированного экономического роста со времен
Перечень подобных отличий можно существенно расширить, однако из уже перечисленных с очевидностью следует, что, с одной стороны, современный кризис имеет принципиально новую природу и, с другой стороны, лежащие в его основании процессы имеют настолько объективный и масштабный характер, что традиционные меры, дававшие, как правило, положительные результаты, сегодня уже не могут их обеспечить. На наш взгляд, главной, определяющей особенностью нынешнего кризиса является то, что он представляет собой кризис индустриального хозяйства в постиндустриальную эпоху. В современных условиях усиливается замыкание постиндустриального мира внутри самого себя на фоне резкого роста зависимости от него индустриальных государств. Кризис, начавшийся в 1997 году, со всей определенностью показывает, что развитые страны сегодня гораздо легче могут обойтись без "третьего мира", нежели "третий мир" без них; можно, пусть и весьма упрощенно, говорить, что мы наблюдаем некий "реванш" постиндустриального мира за атаку, предпринятую на него экспортерами энергоносителей и сырья в 70-е годы; между тем этот "реванш" носит гораздо более комплексный характер, осуществляется без прямого умысла западных стран и приведет, как мы полагаем, к фундаментальному изменению баланса сил и новой хозяйственной и политической конфигурации мира, вступающего в XXI век.
Кризис 1997 года начался в Азии, где к этому времени возникла ситуация, характеризовавшаяся по меньшей мере тремя крайне опасными тенденциями.
Прежде всего, налицо были признаки как внутреннего, так и внешнего перепроизводства. Узость национальных рынков не могла бы в случае изменения мировой конъюнктуры компенсировать возможные потери. Ввиду того, что в новых индустриальных странах "эпоха индустриализации" началась в условиях крайне низкого уровня жизни (в Малайзии ВНП на душу населения в начале 50-х годов составлял не более 300 долл. [422], в разрушенной войной
[422] - См.: Mahalhir bin Mohammad. The Way Forward. L., 1998. P. 19.
Корее -- около 100 долл. [423], в Китае, двинувшемся по пути преобразований в 1978 году, -- 280 долл., а во Вьетнаме показатель в 220 долл. на человека был достигнут лишь к середине 80-х[424]), акцент там делался на использование дешевой рабочей силы и импорт технологий. Внутреннее потребление ограничивалось ради увеличения нормы сбережений, достигавшей по итогам 1996 года 48 процентов в Сингапуре, 40,5 процента в Китае, 38,7 процента в Индонезии и 35,1 процента в Южной Корее[425], в то время как в США соответствующий показатель в 90-е годы не поднимался выше 17 процентов, в Великобритании -- 19, а во Франции и Германии -- 21 процента[426]. Экономический рост, ежегодно достигавший в Сингапуре 8,5 процента в период между 1966 и 1990 годами, был обеспечен увеличением пропорции инвестиций в валовом национальном продукте с 11 до 40 процентов, повышением доли занятых в общей численности населения с 27 до 51 процента и удлинением рабочего дня почти в полтора раза[427]; в Южной Корее, Китае, на Тайване и во всех иных новых индустриальных странах темпы роста стали снижаться по мере того, как исчерпывались возможности использования все новых и новых работников, рекрутируемых из среды бывших крестьян. В то же время возможности дальнейшей экспансии на внешних рынках оставались ограниченными в первую очередь не по причине создания западными странами непреодолимых торговых барьеров, а в силу естественного насыщения спроса.
Вторая тенденция заключалась в нарастании потребностей внешнего кредитования. Несмотря на высокие темпы развития стран Азии, стало понятно, насколько далеки они от мирового уровня. Как ни высоки были нормы накопления, достигнутые в странах ЮВА, их хозяйственные успехи в значительной, если не в определяющей степени обусловлены капиталовложениями извне. К 1992 году прямые иностранные инвестиции в регион составляли 130 млрд. долл. и имели на протяжении предшествующих десяти лет тенденцию к росту примерно на 10 процентов в год, что даже в тот период превышало темпы роста производства в этих странах[428]. Позднее ситуация стала еще более драматической: несмотря