Расколотое королевство
Шрифт:
— Сейчас, — сказала Беатрис.
Пытаясь остановить кровь, она прижала комок темной ткани к моему плечу. Я поморщился от укуса боли, но не отстранился. Она закатала рукав и начала вытирать кровь вокруг раны.
— Я могу взять твой нож?
Я молча кивнул.
— Держи, — сказала она и положила ткань мне на плечо.
Я прижал ее к ране, а она потянулась к ножнам у меня на поясе, осторожно вытащила клинок, который до сих пор был покрыт кровью. Подняв полу своего плаща, она воспользовалась ножом, чтобы отрезать от подкладки длинную полосу,
— Спасибо, — пробормотал я, когда она закончила.
— Ты выздоровеешь?
— Все будет хорошо, — ответил я, морщась, так как новый приступ боли полоснул плечо, словно ножом.
— Мне нельзя оставаться здесь дольше, — сказала она. — Я должна вернуться, пока меня не начали искать. Если кто-нибудь заметит, что я ушла…
Она не закончила, но я понимал, о чем она думает. По крайней мере, ей пришлось бы давать объяснения, почему она ушла из дома так поздно и в сопровождении всего лишь одной служанки, не способной ее защитить.
— Я пойду с вами, — предложил я. — Улицы небезопасны.
— Нет, не надо. Будет хуже, если нас увидят вместе.
Немного поздно об этом беспокоиться, подумал я. В самом деле, если бы она поняла это час назад, то не послала бы свою девушку за мной; я бы мирно спал в своей палатке, а двое мужчин не расстались бы с жизнью в бесполезной драке.
Впрочем, я слишком устал, чтобы спорить. Мне нужно было найти воду, а еще лучше спирт, чтобы промыть рану, и чем раньше, тем лучше. Эта царапина должна была зажить сама по себе без всяких швов, но надо было держать ее в чистоте.
Она взяла мою руку и нежно пожала ее, и я понял, что после всего случившегося я уже не смогу убедить ее, что между нами больше ничего не существует. Впрочем, прежде чем я успел открыть рот, она уже сосредоточилась на Папии, которая сиротливо ютилась на земле, прислонившись спиной к старой бочке, дрожа от холода и страха и подтянув колени к подбородку. Девушка прятала лицо в ладонях, но я видел, как трясутся ее худенькие плечи. Засохшая кровь пятнала ее пальцы и платье.
Беатрис присела перед ней.
— Нам пора идти.
Служанка, рыдая, затрясла головой. Ее волосы в беспорядке упали на глаза, и Беатрис, протянув руку, ласково отвела их в сторону, а потом прижала девочку к груди.
— Идем, — сказала она.
На этот раз девушка кивнула и поднялась на ноги. Она ни разу не взглянула на меня. Беатрис указала рукой в дальнюю сторону переулка, где он выходил на одну из главных улиц.
Я посмотрел на дорогу, чтобы убедиться, что за нами не следят. Один ее конец поднимался на холм к сердцу города, другой вел в направлении лагеря. Вся улица была пустынна.
— Здесь мы расстанемся, — сказал я.
— Береги себя, Танкред.
— И вы, миледи.
Она взглянула мне в глаза, но только на мгновение, а потом они со служанкой поспешили прочь по неровной улице. Небо было затянуто облаками, луна и звезды давали мало света. Вскоре они исчезли в ночи.
На следующий день я проснулся и обнаружил, что солнце вовсю светит в щель между клапанами моей палатки, вводя меня в заблуждение, потому что в своих ночных снах я сидел в моем зале в Эрнфорде с Эддой, отцом Эрхембальдом и всеми остальными. Но потом я вспомнил, где нахожусь: в Шрусбери.
Жмурясь от яркого света, я повернулся на бок и слишком поздно вспомнил о своей ране. Плечо пронзила горячая боль, я вцепился в него и, морщась и проклиная все на свете, сел в постели. На мое счастье порез давно перестал кровоточить, помогла повязка Беатрис. Я ослабил узел в надежде получше рассмотреть рану при свете дня, хотя смотреть там было особенно не на что. Узкая полоска запекшейся крови, не длиннее моего мизинца, тянулась вдоль плеча: доказательство того, что события прошлой ночью были явью, а не бредом. Доказательство того, что я встречался с Беатрис в церкви и дрался с теми людьми. Я развязал ткань и спустил рукав до запястья, чтобы никто не увидел рану.
Когда я вышел из палатки, костер горел вовсю. Серло, Турольд и Понс сидели вокруг него вместе со Снокком и Снеббом, а так же несколькими рыцарями Роберта и их слугами: положив щиты на колени, они использовали их вместо столешниц и передавали по кругу бурдюк с водой из реки.
Но среди знакомых лиц я увидел одно, которое встретить совсем не ожидал. Я не видел его уже длительное время, но узнал с первого взгляда: стройная фигура с длинными руками и ногами, узкое лицо с густыми бровями, шапка темных волос.
— Эдо! — Я рассмеялся при виде моего старого друга и боевого товарища.
— Танкред, — воскликнул он, ухмыляясь так же широко и вскакивая на ноги. — А я все думал, когда же ты проснешься.
Больше десяти лет мы с ним служили одному господину, воевали под одним знаменем, шли в атаку в одном строю. Плечом к плечу стояли со щитом в стене, колено к колену мчались в конной атаке. Мы вместе пережили столько сражений, что я давно потерял им счет, и таким образом обрели связь сильнее кровного родства, связь братьев по оружию, которая не распадется никогда.
— Немало воды утекло, — сказал он.
— Да уж, — согласился я.
Действительно, в последний раз мы виделись прошлым летом, чтобы встретить датское войско, которое должно было приплыть к нам с великим флотом. Флот, который мы ждали весь прошлый год, взял да и не приплыл.
— Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты, — ответил Эдо. — Я был с лордом Робертом в Херефорде, когда пришли новости о валлийцах. Мы прибыли сюда позавчера, но вчера вечером я с моими людьми был на страже, и потому узнал о твоем приезде только сегодня утром.