Расколотое правление
Шрифт:
Черт. Я не хотел, чтобы они узнали, как сильно я боролся после пожара. Я изо всех сил старался похоронить это, быть тем парнем, который им нужен, но это вытекало из меня, подавляя способность контролировать это. Игры с Куинн были пластырем, чтобы отвлечь меня от этого, но оно высунуло свою маленькую поганую голову наружу.
— Это глупо, — бормочу я.
— Просто выплюнь это. Господи, и ты называешь меня драматичным. — Леви качает головой и придвигается ближе, сжимая мою шею, чтобы смягчить колкость своего тона.
Я хмыкаю.
— Нет, я называю
— О, отвали. — Джуд ворчит на фырканье Рэна. — Или сними это с себя, или отнеси на ринг внизу, чтобы разобраться.
— Он прав. — Рэн внимательно изучает меня, поглаживая свою челюсть. — Мы не можем позволить чему-то гнить. Выкладывай все на стол, иначе рискуешь перенести все это на работу.
У меня пересохло в горле. Это последнее, чего я хочу, потому что это вызывает к жизни мой худший страх: подвергнуть кого-либо из них или девочек опасности из-за того, что облажался, когда не был сосредоточен. Я глотаю, гримасничая.
Момент истины.
— Я волнуюсь. Не хочу быть причиной нашего поражения. Это самое большое, с чем мы столкнулись.
Признание вышло хриплым, неровным голосом. Я выбираю место на полу, чтобы сосредоточиться, чтобы не видеть разочарования в глазах братьев, чтобы не видеть момента, когда я потеряю их доверие.
Как Вороны, мы создали репутацию, которая опережает нас. Мы морально несостоятельны. Страшные твари, которые ходят по ночам. Мы те, к кому люди обращаются за услугами. Мои братья все сильные, но я — слабое звено. Из-за меня нас чуть не убили, и если я буду недостаточно хорош, это может повториться.
Мое сердце бьется сильно и быстро, мой разум разрывается между настоящим и воспоминаниями о невозможных ожиданиях отца. Я никогда не буду достаточно хорош. Каждый дюйм тела горит, пока я выдавливаю из себя слова.
— Вы мои братья. Моя чертова семья. Если с вами что-то случится из-за меня, я...
— Кольт, — говорит Рэн.
Его понимающий тон заставляет меня поднять взгляд. Это не то, чего я ожидал, когда мои тревожные мысли в четыре утра разыграли этот разговор. Все трое обмениваются взглядами. Не знаю, кто из них схватил меня первым, но кто-то вцепился в мой пуловер и притянул меня ближе. Они сжимают меня в объятиях.
— Сколько раз мы тебе говорили? Ты должен перестать заниматься интернализацией, когда у тебя в голове такой бардак. — Джуд прижимается лбом к моему виску. — Тебе нужно перестать сомневаться в себе. Что я всегда говорю? Не продавай себя втридорога, продавай в два раза дороже, так ты выйдешь с прибылью.
Болезненный смех застревает в горле, и я пытаюсь удержаться за них, чтобы отгородиться от бездны моего разума, которая хочет утащить меня в теневые глубины.
— Жадный ублюдок.
— Не знаю, откуда у тебя эта идея. Без тебя мы бы никогда не зашли так далеко. Твои навыки — это тот необходимый клей, который связывает нас вместе. Благодаря тебе наше наследие
— Ты забыл, что мы знаем тебя, парень. Достаточно, чтобы понять, когда ты что-то недоговариваешь. — Рука Леви крепко обхватывает мои плечи, и я закрываю глаза. — Перестань пытаться делать все сам. Мы все привносим что-то важное. Ты не можешь справиться с нашими врагами в одиночку, когда мы здесь, рядом с тобой.
— Мы делаем это вместе. — Голубые глаза Рэна вспыхивают, и он гладит меня по щеке. — Как семья.
Без того, чтобы я озвучил все, они докопались до корня того, что выбило меня из колеи, потому что наша связь глубока, за пределами плоти и крови.
Эмоции бурлят во мне. Я люблю этих засранцев всем своим существом. Они сокрушают страхи, которые поднимаются, неизбежным весом своей поддержки.
Они знают меня слишком хорошо, знают, какие из татуировок скрывают физические шрамы и насколько глубоки более чувствительные эмоциональные шрамы, поэтому, когда я достигаю переломного момента, они всегда рядом, чтобы смягчить мое падение и напомнить, что я не тот слабый маленький ребенок, который не может дать отпор. Я не одинок, потому что они рядом со мной.
Даже кучка психов с сомнительной моралью может поговорить по душам. Мы подкалываем друг друга и помогаем друг другу, когда становится слишком трудно справиться с дерьмом в одиночку. Такая поддержка — это то, что значит быть семьей.
Я не могу говорить. Все, на что способен, это кивать. Я вытираю слезящиеся глаза и делаю прерывистый вдох. С ним напряжение в моих мышцах ослабевает. Стресс уже не кажется таким всепоглощающим, как тогда, когда я ворвался вниз.
Парни не отпускают меня ни на секунду. А когда отпускают, каждый из них сжимает мое плечо или похлопывает по спине. Рэн ждет, пока я встречусь с ним взглядом, его брови поднимаются в молчаливом общении. Я снова киваю, принимая его слова близко к сердцу.
— Мне, эээ, нужно их построить. — Выдавливаю я, проводя пальцами по волосам.
Рэн задерживается, когда двое других уходят, скрестив руки на широкой груди. — Помни, кого хотим уничтожить, чтобы мы могли вернуть себе наш город.
— Верно.
Это не мелкое время. Речь идет не о слухах, которые преследуют нас в кампусе, и не о наших бойцовских вечерах, чтобы заманить городскую элиту в наш мрачный мир. Мы не противостоим наркоторговцам, посягающим на нашу территорию. Это ядовитая инфекция Королей в Торн-Пойнт, которую мы пытаемся уничтожить, чтобы они не могли распространяться, чтобы они не могли манипулировать всеми в этом городе, чтобы пасть на колени перед их ложным троном.