Расколотый мир
Шрифт:
— Я справлюсь. — Он низко наклоняется к швартовным линиям, прежде чем оглянуться, чтобы посмотреть на меня вдумчивым взглядом, почти обеспокоенным. — Какая тебе разница?
Он собирается быть убитым своими людьми, и хотя он и является причиной, по которой я нахожусь в этом бардаке, я не могу обесценить его риск всем, чтобы вытащить меня из этого. Я не позволю ему сделать что-то такое глупое. Я нахожу, что улыбаюсь, в глубине души, понимаю, что это не трудно, глядя на его лицо.
— Удачи, Кормак.
Я вижу, как в его глазах появляется осознание, но у него нет моих инстинктов. Я ударяю коленом в его подбородок — не сильно, но достаточно, чтобы он потерял равновесие.
В один момент я осознаю боль в боку от ребер и раны — цена расплаты за такое быстрое движение. Поморщившись, я нагибаюсь и прощупываю пульс Кормака. Сильный, устойчивый. Я подавляю облегчение и выпрямляюсь. Я могла бы так легко дотащить его в одну из ожидающих лодок, вернуть на базу и заставить ответить за преступления фианны. Брат Орлы Кормак был бы мощным козырем. Может быть, достаточно сильным, чтобы остановить эту войну, не полагаясь на Ромео, стоящим между своим народом и Макбрайдом.
Я ругаюсь под нос, ненавидя себя за свою нерешительность. Я перетаскиваю его на несколько футов от края причала, чтобы он не скатился и не утонул. Я осматриваю три лодки, привязанные к столбу, рядом с которым он стоял на коленях, и выбираю ту, чей датчик топлива на высоком уровне. Я не знаю, где я, но я выберу направление и уберусь как можно дальше отсюда, моля, отыскать патруль с базы.
Не выдержав, я бросаю последний взгляд на Кормака, распластавшегося на причале. Я снимаю куртку, которую он мне дал, и бросаю ее рядом с ним — я буду скучать по ее теплу в болотах, но если меня снова поймают, куртка будет неопровержимым доказательством тому, что он помог мне. Рука Кормака лежит так, как будто он чего-то добивается, и с закатанными рукавами татуировка генотипа теперь явилась на свет. Закодированная спираль данных должна соответствовать спирали его сестры в базе данных, если я ее просканирую. И все же ясно, что они не одно и то же. Орла бы убила меня в переулке за «Молли».
Голоса, раздавшиеся по коридору, прерывают меня, и я хватаюсь за лодку по обе стороны, чтобы начать тянуть себя к выходу.
Прости, Ромео. Ты будешь рад, когда очнешься, что ты все еще часть своей банды.
Разогнав двигатель, я поворачиваю лодку и направляюсь в сторону канала.
Он помог мне — это благородно, не предавай его и не захватывай его. Честь, расплата. Он спас мне жизнь, и я делаю то же самое для него, но только на этот раз. И если чей-то голос и должен быть услышан среди этого сброда, то это должен быть голос того, чей первый инстинкт — не кровь и не насилие. Его место здесь, и он не должен быть изгнан за то, что помог мне. Я пытаюсь сказать себе, что это был логичный ход.
Но изо всех сил я пытаюсь убедить себя, что логика имеет к этому какое-то отношение.
— Не смотри это шоу. — Отец девочки выключает головизор, его темные глаза яростны и челюсти напряжены. — Я больше не хочу видеть, как ты смотришь это снова, слышишь меня?
— Но паааааап, другие дети смотрят. Их родители смотрят его вместе с ними. Это просто мультики. И маме бы они понравились, там сплошные китайские истории.
— Наша семья не будет. — Его резкий голос пугает девочку. Ее папа смотрит на нее снова и вздыхает. — Ты не понимаешь, мармеладка, но ты же сделаешь, как я сказал, хорошо?
Девочка ждет, ушки на макушке, пока не услышит перезвон при открытии двери, когда он уходит. Затем ее маленькое сердце стучит от дерзости, когда она возвращается к головизору и включает его. Но когда возникает картинка, внезапно ее больше нет в родительском магазине. Она на военной базе, на Эйвоне и ее заставляют смотреть записи допросов. Лидер мятежников — молодая девушка с длинной черной косой на плече, горделивая и нераскаивающаяся. Ей разрешили посетителя в последний день перед казнью: маленького мальчика с зелеными глазами и темными, густыми волосами. Он не отпускает руку девушки из своих тонких детских рук ни на секунду из десяти минут, которые им разрешают провести вместе. Она шепчет ему что-то, что микрофоны не могут ухватить.
— Выключите это! — кричит девочка, но она одна, и головизор слишком далеко, чтобы добраться до него. Запись не прерывается.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ФЛИНН
ГОЛОВА РАСКАЛЫВАЕТСЯ. Каждый крик отдается в висках, каждый лучик фонарика режет глаза. Я сижу у каменной стены гавани, проклинаю сотрясение, и жду, когда смогу стоять без головокружения.
Пока я борюсь с волной тошноты, две версии Шона с размытыми краями проходят мимо меня, двигаясь идеально синхронно. У него под присмотром останется два десятка детей, их родители задействованы в поиске. Джубили пропала, и с ней пропал какой-либо шанс для меня удержать своих людей в поле зрения сегодня вечером.
Тупая trodaire… этого не должно было случиться. Если бы она просто подождала, просто позволила бы мне забрать ее, у меня было бы время придумать… черт возьми, я понятия не имею, что бы я сделал, но по крайней мере у меня оставался бы шанс подумать. Вместо вот этого. Она избавила меня от подозрений моего народа, что я помог ей сбежать, но какой ценой?
К настоящему времени сигнальные огни — наш ответ на радио проблемы Эйвона, будут распространяться по всему болоту, приглашая лодки наших союзников тихо отойти от доков в городе, чтобы прийти к нам на помощь. Чаще всего, когда люди сообщают, что видят танцующие на болоте огоньки, это на самом деле какой-нибудь дальний световой сигнал, пытающийся выйти на связь с нами. Другая половина времени… ну, даже у ученых «ТерраДин» нет ответа.
У нас есть поисковые сети для таких ситуаций, с уровнем организации, которая удивила бы даже солдат. Мы знаем места, куда болота могут направить лодку по течению, и знаем, куда они отправят вас, если вы заблудились. Хотел бы я знать, как давно Джубили взяла или отличный старт или… потерялась.
Вокруг меня фианна делится по парам и забирается в куррахи, первая волна поисковиков уже уехала. Крики, которые вызывают всплески боли в глазах, назойливы, но дисциплинированы — в них присутствует гнев, но отсутствует паника. Я осторожно прижимаю два пальца к голове, обнаруживая там шишку, когда братья О'Лири отчаливают и их лодка исчезает в темноте ночи. Черт бы ее побрал.
— Ну? — Я смотрю вверх и нахожу последнюю волну поисковиков, стоящих надо мной с фонариками в руках. Говорит Коннор Тран. — Кормак, ты что-нибудь помнишь? — Разочарование в его голосе находит отражение на их лицах, и я прижат к стене дюжиной пар глаз. — Ты должен был что-то видеть. Ты должен помнить какую-то часть пути сюда.
Я начинаю трясти головой, а потом понимаю, что это плохая идея, когда комната начинает вращаться.
— Я не знаю, что случилось, — бормочу я. — Знаю, это звучит неубедительно, но правда была бы хуже.