Расколотый рыцарь
Шрифт:
Это длилось всего несколько часов каждый вечер.
Целый день был пугающим, и магазин внизу звал меня по имени.
Я встал с дивана, разминая ноющую спину, затем прошел в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышел, Женевьева притворялась спящей, как делала это каждое утро.
Ее дыхание было более учащенным, чем ночью. Мышцы ее лица были напряжены. А ее глаза шевелились за веками. Тем не менее, я был благодарен, когда она глубже зарылась в подушку.
Это дало мне возможность покинуть квартиру, не боясь попасться ей на глаза или случайно
Утром в понедельник сбежать было бы невозможно. Мы должны были придумать утреннюю рутину, чтобы вовремя приходить на работу.
Но не сегодня.
Я не оставлял Женевьеву одну, но это не означало, что я должен был оставаться в квартире.
Пока я был в душе, я сварил кофе. С дымящейся кружкой в руках я пошел в гараж и отпер дверь магазина своим ключом. Набрал код, чтобы отключить сигнализацию, затем включил все освещение.
Запах смазки и металла заполнил мой нос. Ночной воздух был терпким, поэтому я подошел к панели на стене и открыл дверь первого отсека, впуская свежий воздух.
Естественный свет отражался от инструментов, висевших на стене. Я глубоко вдохнул утренний бриз, закрыл глаза и позволил ему распространиться по моим легким. Большинство людей в Монтане воспринимали изобилие чистого воздуха как должное. Но, опять же, большинство людей в Монтане не провели три года в тюрьме.
Я поставил кружку с кофе на верстак и подошел к своему байку, припаркованному на улице. Я отпустил подставку и затолкал его в гараж.
Я ремонтировал этот Harley с тех пор, как купил его больше месяца назад. Ему было десять лет, и предыдущий владелец относился к нему без особого уважения, скорее, как к велосипеду, чем как к дорожному мотоциклу. Но цена была разумной, и у машины был потенциал.
После нескольких недель возни с ним в свободное время, он был почти как новый. Еще несколько регулировок, и он будет идеально мне подходить. Лео обещал мне одну из своих знаменитых покрасок, как только все будет так, как я хочу.
Поскольку у меня была целая суббота, я приступил к работе.
Увлекшись машиной, я не слышал, как Женевьева вошла в гараж, пока она не прочистила горло позади меня.
Я оглянулся через плечо, и мои глаза забыли о своих манерах. Они проследили ее сверху донизу, пробудив чувства и части тела, которые дремали долгое, долгое время.
Это были ее ноги. Боже мой, у нее были сексуальные ноги. На ней были белые шорты, обрезанные до вершины бедер. Яркий хлопок резко контрастировал с тем, что казалось километрами загорелой кожи. Ее футболка была бледного шалфейно-зеленого цвета с вырезом, который опускался так низко, что у меня пересохло во рту. Ее волосы, рассыпавшиеся по плечам шоколадными волнами, плохо скрывали соски, проступавшие сквозь лифчик и майку.
— Эм…привет. — Она откинула волосы на грудь.
Мои глаза метнулись к ее глазам, уловив румянец на ее щеках, прежде чем я повернулся к мотоциклу и повесил голову. Черт. Напряжение между нами будет только усиливаться, если я буду пускать слюни по ней каждый день. — Прости.
— Никаких извинений, помнишь?
Я кивнул и встал, и на этот раз, когда я уделил ей внимание, я не сводил глаз с ее лица. Было ненамного легче сдерживать реакцию моего тела на нее, когда она накрасила губы. — Что случилось?
— Грузовик почти приехал с моими коробками. — Она помахала своим телефоном. — Они только что звонили.
Не почти. Они были здесь. На парковку въехал большой фургон. Я помахал им рукой, когда они подъехали задним ходом к лестнице. Затем мы провели следующие два часа, затаскивая коробки в квартиру.
Когда мы только открыли фургон, я совершил ошибку, решив, что Женевьева не прислала много вещей из Колорадо. Но теперь, когда коробки были свалены в кучу и втиснуты в квартиру, я понял, насколько маленьким было пространство.
— Спасибо. — Она смахнула пот со лба. — Одной мне понадобилась бы целая вечность.
Водители фургона и пальцем не пошевелили, пока она тащила наверх коробку за коробкой. Или пока я таскал по две за раз. Их наняли, чтобы вести машину, а не передвигать. Это не мешало им пялиться на ее ноги каждый раз, когда она спускалась по лестнице. Ублюдки.
— Я собираюсь спуститься и запереть магазин. Потом я помогу тебе распаковать вещи. — Хотя все эти вещи никак не могли уместиться. Мы будем спотыкаться о коробки целый год.
— О, все в порядке. Я могу сделать это сама.
Она дала мне выход. Я мог убраться отсюда и избегать ее еще несколько часов, но я никак не мог сосредоточиться на своем мотоцикле, зная, что она работает в одиночку.
— В какой-то момент нам придется научиться оставаться в одном пространстве. Может быть, нам даже станет комфортно друг с другом до такой степени, что мы не будем притворяться, что спим, когда другой бодрствует.
Она поморщилась. — Заметил это, да?
— Мы женаты. Или делаем вид, что женаты. Мы ожидаем, что люди будут относиться к нам как к супружеской паре, так что…
Она вздохнула. — Думаю, нам лучше научиться вести себя соответственно.
— Да. — Начиная с субботы по распаковке.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы запереть магазин. Когда я вернулся, у Женевьев было шоколадное печенье во рту и одно на салфетке, которую она отложила для меня.
Я съел его в два укуса. — Хорошее печенье.
— Спасибо. — Она подошла к тарелке, где они были сложены, и достала еще два из-под пластиковой упаковки.
— С чего начнем? — спросил я, заглатывая второе печенье.
— Большинство из них — одежда. Как насчет шкафа?
— Давай я освобожу немного места. — У меня было не так много вещей, всего несколько рубашек на пуговицах и мои хорошие джинсы. Я снял их с вешалки, чтобы она могла взять все.
— А ты?
Я пожал плечами. — Я сложу их и положу в ящик. А ты займись шкафом.