Раскоп у Волчьей сопки
Шрифт:
– Приберёг. Специально для тебя, Верочка.
– А я гитару взял, – невпопад сообщил Коля.
– А у меня магнитофон, – произнесла Алла, – на батарейках.
– И кассета Пугачёвой? – обречённо спросил Виталя.
Лёва заржал, и все заулыбались.
– У Зубра – гитара, у Аллочки – Пугачиха, весело будет, – отсмеявшись, сказал Лёва.
А Вера подумала, что после многочасовой работы на раскопе им будет не до веселья.
***
На перроне светило солнце. Утренние косые лучи создавали длинные тени. В свежем воздухе Вере чудился запах приключений. Она боялась неудобств, связанных с проживанием в палаточном лагере,
Ребята сгрузили вещи в одну огромную кучу и теперь толпились возле неё. Наталья Борисовна сообщила, что скоро прибудет начальник раскопа и довезёт их до места. Провинциальная станция пустовала в этот утренний час. Сонные студенты выглядели вялыми, и только Лёва и Артём шутили и смеялись. Наталья Борисовна поглядывала на эту парочку, но ничего не говорила. Игорь Белуда был особенно мрачен и, как всегда, держался особняком. Алла достала из рюкзака невероятно яркого цвета помаду и долго и сосредоточенно красила губы. Сочетание огненной гривы и алых губ произвело на всех неизгладимое впечатление.
– Аллочка, да ты ошиблась дискотекой, – заметил Лёва.
А Вера в очередной раз подумала, что к милому и простодушному лицу Аллы совершенно не идёт рыжий цвет волос.
Вера присела на один из тюков, достала потрёпанный блокнотик и аккуратным убористым почерком написала: «14 июля 1986 г. Рассвет. Пустой перрон. Деревенская глушь. Красная помада. Запах влажной земли и луговых трав. Едем на раскоп».
Она часто делала такие коротенькие заметки, чтобы потом вспомнить свои чувства и ощущения и использовать их в текстах. Вера любила придумывать истории и мечтала, что когда-нибудь их издадут. На Историческом факультете она оказалась случайно, хотя училась легко и весело. Вера с детства хотела писать и думала поступать на Филфак. Литература была её любимым предметом. Но в старших классах что-то пошло не так. Школьная программа казалась нудной кабалой, а домашняя работа – бессмысленной и пустой. Куда интереснее было писать. Вера читала запоем книги вне школьной программы и мечтала, что настанет тот день, когда её имя тоже будет на книжном корешке. К выпускным экзаменам она окончательно поняла, что не хочет ещё пять лет изучать чужие истории. Предстоял серьёзный разговор с отцом. Вера во всём ему доверяла, доверилась и в этот раз. Отец предложил ИстФак, тем более сам там учился, и считал историческое образование самым классическим и универсальным из гуманитарных наук. Вера рассудила, что в Истории можно почерпнуть много сюжетов, а археология так и вовсе была овеяна романтическим флёром. Так и решилась Верина судьба.
На перроне появился загорелый небритый мужчина в спортивных штанах с вытянутыми коленками и в засаленной олимпийке. Наталья Борисовна оживлённо замахала рукой. Вера не сразу поняла, что это и есть начальник раскопа.
– Здравствуйте, Наталья Борисовна, – произнёс подошедший мужчина, пожимая руку научному руководителю второго курса.
– Доброе утро, Игорь Поликарпович, – тепло улыбаясь, ответила Наталья Борисовна.
– Игорь Поликарпович Парамонов, ваш начальник на ближайшие две недели, – представила она главного руководителя студентам.
Потом Наталья Борисовна по очереди познакомила Игоря Поликарповича с каждым из ребят. И, наконец, хватая тяжёлые сумки и рюкзаки, студенты поплелись к машине.
– О, буханка, – воскликнул Коля.
В рассветных ярких солнечных лучах УАЗ-452 выглядел неуместно грязным и обшарпанным. Когда студенты погрузили в него свои вещи
Вера старалась смотреть в окно. Она сидела крайней на лавке, почти у водительского кресла. Сначала за окном проплывали живописные пейзажи: поля и перелески, покатые овраги и далёкие холмы, усыпанные жёлтыми подсолнухами. Солнце поднялось выше, начинался летний зной. Потом стали появляться деревенские дома, покосившиеся и бурые, но с ярко выкрашенными оконными рамами. Дома походили один на другой чем-то неуловимо одинаковым. Словно их престарелые жители в безнадёжной попытке навести порядок красили резные наличники в синий, белый и голубой цвет.
Для Веры, как городской жительницы, всё было в новинку. В прошлом году практика для студентов была ознакомительной, а Вера и вовсе практиковалась в архиве института. Поездки «на картошку» ей тоже удалось избежать, что, кстати, многие считали постыдным. Ведь на сельхоз работы ездили все.
Дорога от окраины до центра деревни заняла меньше пяти минут. В окно Вера увидела крупное белое здание, формой напоминающее амбар. Вывеска над увесистой дверью гласила: «Сельпо». Безымянный и абсолютно бездарный художник нарисовал по бокам от входа уродливые ромашки.
– Это местный сельмаг, – громко произнёс Игорь Поликарпович, оторвав одну руку от руля и поводя ей в открытое окно.
– А почта есть? – спросил Саша.
– Почта на станции. Кому писать собрался, спортсмен?
– Просто спрашиваю на всякий случай, – буркнул Саша. Но его уже никто не слушал.
Почувствовав дружелюбный тон начальника, ребята повалили с вопросами.
– Нашли что-нибудь стоющее на раскопе, Игорь Поликарпович? – поинтересовался Артём.
– А речка там есть или озеро? – встрял Лёва.
– А долго ещё ехать? – уточнила Алла. Она, как и Вера, измучилась за эту короткую поездку.
– Ситченков! Коновалов! Все вопросы потом, – отрезала Наталья Борисовна, перекрикивая шум мотора и голоса студентов.
– Скоро приедем, – добродушно ответил Игорь Поликарпович.
***
Палаточный лагерь располагался посередине между раскопом и деревней, если так можно сказать. Километр до раскопа и три до деревни. Но Игорь Поликарпович уверил, что, если напрямик по полям, будет быстрее.
Место поразительной красоты. У Веры аж сердце защемило от увиденного пейзажа. Их лагерь находился в реликтовой лесополосе, теперь заповеднике природы. Лес пересекала сеть озёр. Несколько разномастных палаток и вытоптанная полянка обозначали место присутствия человека. За палатками раскинулось небольшое вытянутое озеро, одна сторона которого терялась в густых деревьях. С другой стороны виднелся насыпной мост, когда-то разделявший длинное озеро. А теперь за валом моста вода высохла, превратившись в поросший луговыми травами овраг. Земля местами просела, обнажая своё бурое нутро. За озером высился холм, и густым частоколом стояли огромные сосны. На этом берегу лес был смешанным и мелким, словно десятки лет назад приехавшая техника разворотила вековые сосны. От оврага, будто наползая на палаточный лагерь, колыхалось пёстрое разнотравье. На зелёном травяном ковре фиолетовые всполохи полевого чабреца перемежались розовыми и жёлтыми цветами, названия которых Вера не знала.