Раскоп у Волчьей сопки
Шрифт:
Саша смотрел удивлённо и обиженно. В его глазах читалась боль.
– Я понял, – бросил он и ушёл.
А Вера смотрела ему вслед, и сердце её разрывалось.
Глава 11
Раскоп у Волчьей сопки закрыли до выяснения обстоятельств дела. Под злосчастной плитой были найдены захоронения. По предварительной версии именно от них студенты подхватили вирус, и в лагере археологов началась эпидемия. Следов самозванца не нашли. Разгром в камеральной палатке списали на него.
Обратной
В плацкартном вагоне студенты вели себя тихо. Все выглядели подавленными. Артём не травил баек, зато крутился хвостом вокруг Веры. Саша бросал то печальные, то гневные взгляды на Веру и Артёма.
Путь до дома казался Вере бесконечно долгим. В тесноте вагона её преследовало наваждение: жажда человеческой крови.
Привокзальная площадь города Куйбышева встретила Веру ярким солнечным светом. Девушка остановилась у выхода с вокзала. Люди проходили мимо неё, прибывающие и отъезжающие. Кто-то неловким движением задел Верины сумки. Девушка не торопилась покидать вокзал. Она специально задержалась, чтобы не стоять на автобусной остановке вместе с парнями.
– Пока, увидимся, – бросила Вера однокурсникам, изображая жизнерадостный тон.
Парни пошлёпали на остановку. А Артём увязался за ней и сейчас поймал её у выхода.
– Вер, подожди, – попросил он.
Вера посмотрела на парня.
– Вер, в поезде не получалось поговорить с глазу на глаз. Я тут хотел сказать… – Артём подхватил Верины сумки и повёл её в сторону от многолюдного места.
Они прошли немного по тротуару. Рядом прогудел троллейбус. Артём наклонился к Вере и негромко начал:
– Слушай, Вер. Я тут думал обо всём…
– Артём… – заговорила Вера.
– Подожди, не перебивай. Я тут думал обо всём. Знаю, тебе теперь нужна кровь. В общем… Я готов.
– Ты точно идиот, – горячо зашептала ему Вера. – Забудь обо всём, что случилось, как о страшном сне! Лучше ко мне не приближайся. Ты, правда, не понимаешь?
– Понимаю, – обиженно ответил Артём. – Всё понимаю.
Вера зашагала прочь.
– Вер, подожди. Ты ведь сказала Литвинову, что мы типа встречаемся. – Артём догнал Веру, схватил её за руку. – Вот и давай встречаться.
Вера вырвала руку.
– Нет, – бросила она.
Вера говорила уверенно, но на самом деле ей было до смерти страшно. Она боялась саму себя и того, что могла натворить. Ей вдруг стало очень одиноко.
Артём быстрым движением обхватил ладонями Верино лицо и поцеловал её в губы. От неожиданности Вера отпихнула его. А потом неожиданно для самой себя обняла и расплакалась. На самом деле Вере только казалось, что она плачет. Лицо её оставалось таким же спокойным, плакала душа.
Глава 12
Конец января 1987 года
За окном аудитории валил снег. Крупные пушистые снежинки опускались на землю. За стеклом белое снежное покрывало окутало деревья, дороги и дома. Снег лип на оконную раму, срывался с карниза. Вера несколько минут заворожённо смотрела в окно. Снежинки кружились спокойно и безмятежно, будто танцуя. Артём сидел рядом, безупречный,
Вера уже набросала конспект ответа и теперь задумчиво глядела на Сашину спину. Он сидел прямо перед ней, такой же широкоплечий и белокурый. Вера думала о том, что эта новая жизнь сплошь состоит из боли. Она видела перед собой то, что могло бы у неё быть. Вспоминала, как собиралась смотреть с Сашей на звёзды. От этих мыслей становилось больно.
В её новой жизни нужно сдерживать себя, и это тоже больно. Совесть мучает Веру каждый день, тоже боль.
Артём почувствовал Верину тоску, повернулся к ней, заглянул в глаза.
– Дописывай, – мысленно приказала ему Вера.
Её пиявец послушно опустил голову и продолжил писать.
В окна лился утренний свет. Снежинки кружили за стёклами старых деревянных рам. Снег пошёл сильнее, и казалось, будто на улице рассыпана сахарная вата.
Когда преподаватель спросил: «Ну, кто первый?» – Вера поднялась, расправила складки на юбке и прошла к учительскому столу. Она прошла мимо рыжей макушки. Алла слегка отшатнулась. Теперь подруга сторонилась Веры.
Последний экзамен был сдан, но уходить рано. По недавней традиции лучших учеников торжественно поздравляли в актовом зале перед началом зимнего фестиваля студенческой самодеятельности. Вере не хотелось торчать в институте, и она предложила Артёму:
– Давай пройдёмся?
– Давай, – ответил он.
На улице всё также шёл снег. Верины сапоги на высоком каблуке увязали в нём. Она куталась в пальто с меховым воротником, скорее по привычке, а не от того, что ей было холодно.
– Куда пойдём? – спросил Артём.
– К Волге.
Вера взяла его за руку и повела через улицу. Окна институтского корпуса смотрели прямо на речной вокзал. Волга, затянутая льдом, словно спала. Было безлюдно. Бетонные пирсы старого причала возвышались серыми уродливыми колоннами. Соединяющие их лестницы и переходы в детстве напоминали Вере остовы крепостных стен. Пешеходный тротуар занесло снегом, и случайные прохожие, должно быть, дивились тому, с какой лёгкостью двое идут по сугробам.
Вера никак не могла привыкнуть к безропотному подчинению Артёма. Это было странно и неправильно. Вера чувствовала всепожирающую вину с того самого дня, как не сдержалась. Жажда оказалась сильнее, а Артём безрассуднее, чем ей хотелось бы.
Не дойдя до здания вокзала, Вера остановилась. На Волгу густым покровом ложился снег. Снежинки падали на щёки, щекотали нос. Артём приблизился. Они долго стояли, едва касаясь плечами, глядя в даль. Человек не смог бы замереть столь неподвижно. Вера думала о том, какую злую шутку сыграла с ней судьба. Ей было бесконечно стыдно за своё существование. Артём всё это время понемногу забирал кровь у людей. А она мучительно сдерживалась, чтобы не выпить её всю, чтобы не убить его. Вера словно бы превратилась в героиню своих же историй, обречённую выбрать зло.