Раскрытые тайны великих пророков. Час испытаний по Нострадамусу. Леонардо да Винчи. Фибоначчи. Данте. Гете.
Шрифт:
Искусство, заботящееся прежде всего об отдалении смерти, относится не столько к религии, сколько к предрассудкам, но поскольку предрассудки — это темное простонародное суеверие, то этрусское искусство никогда до конца не утрачивает своей связи с повседневной жизнью.
По изображениям, как бы выхваченным из самой гущи жизни, которые переливаются всеми цветами радуги, можно прочитать все, что мы сегодня знаем об этрусках: их образе жизни, стремлении к радости и веселью, удовольствиям, о влюбленности в роскошь и буйстве темперамента, о расточительности и беспечности.
Атмосфера этих фресок резко контрастирует
На фресках — шумные пиры с участием женщин: беседующие едят и пьют вино; их развлекают танцовщицы, изящно двигающиеся под звуки флейты, обслуживает рой почти нагих рабов. На других фресках люди танцуют среди цветов и деревьев, а фоном для этих жанровых сценок являются пейзажи, полные воздуха, света, полета. Очень часто встречаются изображения атлетов: дискоболов, бегунов, борцов, боксеров, наездников на горячих жеребцах.
Этрусская портретная скульптура, в отличие от скульптуры других народов, не ставит перед собой задачу прославить, увековечить человека или истолковать его характер — в этом смысле перед нами действительно натуралистическое искусство. В этих скульптурных портретах нет признаков психологического поиска, художник не выносит приговор портретируемому: положительные качества и недостатки сводятся к минимальному общему знаменателю — жизненности и осязательности бытия.
О любви к жизни, о конкретном понимании ценности вещей свидетельствуют полные выдумки формы, которыми этруски наделяли вещи, окружавшие их в быту или служившие им украшениями. Этруски были создателями высокохудожественной керамики, тонкими ювелирами, мастерами по изготовлению изящных металлических изделий, мелкой бронзовой скульптуры. Быть может, именно в этрусской цивилизации искусство впервые получает звучание как высший, метафизический момент мастерства и человеческого труда.
Поражает роль женщин в этрусском обществе, нашедшая свое отражение во фресках и в скульптуре. Женщины наравне с мужчинами принимают участие в пирах. На саркофагах часто встречается скульптурное изображение супругов, лежащих друг против друга и даже нежно обнимающихся. Этрусская женщина пользовалась свободой и равноправием в светской жизни. В надгробных надписях помимо имени мужчины приводится также и родовое имя супруги.
Религия этрусков была беспредельно мистической и полностью пронизывала их повседневную жизнь.
В ней угадывались восточные корни; это, в первую очередь, суеверие и концепция троицы богов: Тинии, Уни, Менгрвы — троицы, выступавшей под другими именами во многих малоазийских культах.
Лишь теорией их восточного происхождения можно объяснить факт внезапного появления на италийском полуострове достаточно развитой культуры в эпоху, когда среди коренного населения господствовал примитивизм (на землях, где усопших скромно хоронили в простеньких могилах, за один день все изменилось и стали вырастать монументальные мавзолеи, удивительно напоминающие микенские гробницы).
Одно из курьезных поражений современной науки — тот факт, что, несмотря на многолетние усилия лучших специалистов по сравнительному языкознанию, так и не удалось идентифицировать этрусский язык.
Само по себе этрусское письмо не представляет никакой трудности, поскольку родственно греческому алфавиту, но, кроме этого, о самом языке и его этимологической принадлежности мы знаем позорно мало.
Уже сто лет назад дешифровали чрезвычайно сложные языки и письменности Месопотамии, иероглифы Египта, относительно недавно найден ключ к языкам хеттов и микенцев, а этрускология в этом плане не сдвинулась с мертвой точки.
Один из крупнейших этрускологов, профессор парижского университета Раймон Блок назвал этот факт "поразительной неудачей современной науки".
О попытках дешифровать язык этрусков можно было бы написать отдельную книгу. Их предпринимали как выдающиеся эрудиты, так и любители. Искали решение в сопоставлении этрусского языка с греческим, итальянским, санскритом, еврейским, албанским, венгерским, другими языками и наречиями. Безрезультатно [4] .
4
По мнению доктора Майяни из Парижского университета, язык этрусков был, в сущности, иллирийским. — Прим. ред.
VI. Пифагор Самосский
По преданию, Пифагор родился около 580 года до нашей эры на острове Самос, вблизи ионийского побережья Малой Азии [9, 23, 33]. Первые познания он мог получить от своего отца, ювелира: в те времена эта профессия требовала многосторонней образованности. Есть указания, что его предки были сирийцами или финикиянами и, может быть, еще в своей семье он приобщился к религиозной традиции Востока.
В Египте Пифагор познакомился с древней мудростью жрецов: медициной, математикой, астрономией, метеорологией.
Есть легенды, которые идут от пифагорейцев, что при вооруженном столкновении персов с египтянами Пифагор был захвачен в плен и отвезен в Вавилон (посещение Пифагором Вавилона — исторический факт) и там встретился с иранским пророком Заратустрой, что он побывал в Индии.
Было что-то подобное или нет, достоверно неизвестно, но документально подтвержденным является аналогичный случай, происшедший с Платоном, при его путешествии по маршруту Пифагора.
Когда корабль, на котором плыл Платон, зашел в порт острова Эгины, великого путешественника связали и отвели на невольничий рынок.
Гордый аристократ, философ оказался выставленным на продажу среди тех, кого законы приравнивали к скоту.
Счастливая случайность спасла Платона. Его выкупил из неожиданного рабства грек, случайно оказавшийся на невольничьем рынке и имевший при себе достаточную сумму денег.
Вернувшись на Самос, Пифагор нашел родину в руках диктатора Поликрата, который упрочил свою власть, опираясь на союз с персами. Поначалу могло показаться, что остров расцвел после трудных лет политических переворотов. Поликрат — сам выходец из торговой среды — поощрял ремесла и искусства. Повсюду сооружались обширные постройки, поражавшие своим великолепием. При дворе правителя находили приют выдающиеся поэты и художники. Но Пифагор быстро понял цену этой золотой клетки. Опека властей оказалась тяжким бременем для свободы мысли.