Раскрытые тайны великих пророков. Час испытаний по Нострадамусу. Леонардо да Винчи. Фибоначчи. Данте. Гете.
Шрифт:
Наступило уже время плодоношения!
Жатва ли это, сбор плодов; позднее ли лето, ранняя ли или уже поздняя осень — сказать трудно; но, во всяком случае, то солнце, которое взращивало эти плоды, перешло за меридиан и склоняется уже к западу".
"Запад близок к своему полному распаду, первым и самым очевидным признаком которого является логический рационализм (предельный панлогизм) и юридический формализм, пронизавшие его философию, науку, политику и, главное, религию.
Рассудочность западного просвещения вытеснила все другие стороны человеческого духа и стала причиной внутренней
Сама католическая церковь своим стремлением к светской власти, насильственным насаждением христианства исказила собственную общественную роль и предназначение, породила протестантизм, рационалистическую философию, доведенную до материализма и атеизма.
Историческая жизнь славян, русских складывалась иначе. Изначально они обладали высокой духовностью; жили свободными общинами; им была чужда агрессивность в отношении других народов, жажда власти и аристократизм. Без насилия, "мирной проповедью" Русь приняла христианство как веру, близкую духовному складу народа.
С самого возникновения православная церковь, в отличие от католической, несла в себе демократизм, сохраняла верность заветам Христа".
Часть V.
Главная тайна западноевропейской христианской цивилизации
Gi nemo ex me quaerat, scio;
Si quaerenti explicate velim, nescio.
Когда меня никто не спрашивает, — знаю;
Когда хочу спрашивающим объяснить — не знаю. [10]
10
Блаженный Августин. "Исповедь" (Confessionum XI. 14). [37]
I. Вопрос, за которым скрывается тайна
Рассмотрим и разберем очень важный вопрос, сформулированный в работе [36], изданной в XIX веке, чтобы найти на него ответ, соответствующий представлениям конца XX века.
Как христианская церковь, так и все называющие себя церквами христианские общества одинаково признают своим основанием Божественное Откровение и всякое учение, отвергающее Откровение, не признают уже христианским. Следовательно, необходимость Откровения может служить точкой отсчета для обсуждения разных проявлений христианства.
Необходимость же Откровения признается потому, что только оно одно может дать вполне достоверное, незыблемое основание для веры и для нравственности.
Откровение, то есть сообщение созданию воли Божества, можно представлять себе или как непосредственно действующее на его волю, то есть принудительное, действующее как непреоборимый инстинкт или как влияющее на нее опосредованно, через понимание и сознание.
Очевидно, что по отношению к человеку, признаваемому существом свободным, возможно только такого рода Откровение.
Не все, что предлагается нашему пониманию, может нами приниматься или во всей его объективной истинности, или совершенно не согласным с нею образом, или же отчасти согласным с нею — и этот последний способ понимания есть единственно вероятный, единственно возможный. Следовательно, Откровение, предоставленное такому пониманию, теряет на деле свой достоверный смысл, а следовательно, теряет самую сущность свою, причину самого своего существования, становится лишенным своей силы и значения, делается как бы несуществующим.
Очевидно, что одно Откровение есть нечто совершенно бесполезное, не достигающее своей цели и потому невозможное, если вместе с ним не преподано способа сохранения его достоверности, его истинного смысла и правильного применения к каждому данному случаю.
Это совершается посредством того, что мы называем церковью, которая по необходимости столь же непогрешима, как непогрешимо само Откровение, есть единственно возможное ручательство за его непогрешимость не в нем самом, а в нашем понимании его.
Отношение церкви к Откровению совершенно то же, как отношение суда к гражданскому закону, с той разницей, что внутренняя достоверность заменяется в последнем случае внешней обязательностью.
Представим себе совершенный гражданский кодекс.
Без судебной власти для его истолкования и применения он был бы бесполезнейшей из книг. Двое тяжущихся, конечно, никогда не решили бы своей тяжбы, если бы им обоим было предоставлено справляться в законе о том, кто из них прав.
А если бы все тяжущиеся были достаточно проницательны, достаточно свободны от личного эгоистического взгляда, заволакивающего для них правое, чтобы решать таким образом свои тяжбы, то опять-таки закон был бы для них совершенно излишним; ибо это значило бы, что они носят его в своем уме и сердце во всей полноте и совершенстве.
Итак, самое значение Откровения будет зависеть от того, какое значение придается понятию о церкви и нераздельному с ней понятию о ее непогрешимости.
Таких понятий существует, как известно, в христианском мире четыре.
Понятие православное, утверждающее, что церковь есть собрание всех верующих всех времен и всех народов под главенством Иисуса Христа и под водительством Святого Духа, и приписывающее церкви, таким образом понимаемой, непогрешимость.
Понятие католическое, сосредоточивающее понятия о церкви в лице папы и потому приписывающее ему непогрешимость.
Понятие протестантское, переносящее право толкования Откровения на каждого члена церкви и потому переносящее на каждого эту непогрешимость, конечно, только относительно его же самого, или совершенно отрицающее непогрешимость где бы то ни было.
Наконец, понятие некоторых сект, как, например, квакеров, методистов и так далее, которое можно назвать мистическим, так как оно ставит непогрешимость в зависимость от непосредственного просветления каждого Духом Святым и признаком такого просветления выставляет сознание каждого, считающего себя вдохновенным или просветленным.