Расмус-бродяга (с иллюстрациями)
Шрифт:
Но с этой портьерой творилось что-то неладное. Она шевелилась, в самом деле шевелилась. Взгляд Расмуса скользнул вниз, на пол. Из-под портьеры торчал ботинок, мужской ботинок из светлой кожи с чёрной блестящей окантовкой.
Странные привычки были у людей в этом богатом доме! За портьерой, без сомнения, прятался человек. Собственно говоря, не это поразило Расмуса. Может, они играли в прятки. Но его напугали глаза фру Хедберг. Он никогда ещё не видал таких испуганных глаз. Фру Хедберг смотрела на портьеру так, словно за ней скрывалось
Видно, Анне-Стине было жаль фру Хедберг, которая с таким испугом смотрела на ботинок, потому что она сделала вид, будто ей что-то нужно у двери, и как бы невзначай поправила портьеру, закрыв ботинок. А может, Анна-Стина хотела, чтобы Расмус понял, что за портьерой стоит человек?
Страх фру Хедберг передался и Расмусу. Он почувствовал, что здесь творится неладное. Ему захотелось бежать из этой красивой комнаты с опущенными шторами, от старухи с испуганными, вытаращенными глазами и неизвестной опасности за портьерой. Ему хотелось поскорее оказаться на солнышке рядом с Оскаром.
– Спасибо за воду, – поблагодарил он и подал Анне-Стине ковш.
И пошёл к двери.
– Ты уже уходишь? А может, ты… – раздался отчаянный голос ему вдогонку.
Расмус оглянулся и посмотрел на неё.
– Что? – спросил он.
– Да нет, ничего, тебе лучше уйти.
Расмус ушёл взволнованный, в полном недоумении. Может, она хотела, чтобы он чем-нибудь ей помог?
Он рассказал всё Оскару и спросил его, что он об этом думает.
– А не выдумываешь ли ты историю про грабителей?
– Нет же… Там творится что-то худое, я точно знаю.
Они пошли дальше. Когда вилла уже исчезла из виду, Оскар вдруг остановился и почесал затылок.
– Однако мы не можем уйти, не попытавшись узнать, что там за шутник прячется. Давай вернёмся.
Они вернулись и тихонько проскользнули в калитку. Но вместо того чтобы идти к дому по садовой дорожке, они прокрались под прикрытием смородинных кустов, обошли дом и приблизились к нему сзади.
Окна были завешены, но жутковато было думать, что кто-нибудь следит за ними из-за опущенных штор.
– Здесь тихо, как на вечерней молитве, – прошептал Оскар. – Как мы узнаем, что там делается за опущенными шторами, можешь ты мне сказать?
– Мы можем выследить их, – предложил Расмус.
– А как?
Расмус задумался. Если бы как-нибудь забраться на второй этаж, можно было бы отлично шпионить за ними с той самой лестницы. Лечь на живот и слушать, что делается в комнате с портьерами. Он сказал об этом Оскару, но тот покачал головой.
– Опасное дело – влезать в чужой дом, особенно для таких бродяг, как я. Между прочим, мне туда не забраться.
– А я могу! – взволнованно прошептал Расмус.
Он показал на открытое окно гардеробной в верхнем этаже. Оно было маленькое и узенькое. Здоровенному парню, как Оскар, в него было не пролезть, но Расмусу это далось бы легко. Старый клён, росший рядом с домом, распростёр свои ветки до самой крыши. А уж лазать по деревьям Расмус умел. Он на глазок определил расстояние от веток до окна, оно было не больше метра. Для него это не составило бы никакого труда.
– Давай не пугай меня, – сказал Оскар. – Это же опасно, можешь разбиться. Я не могу тебе позволить.
– Иначе ничего не получится. Только подсади меня на клён.
Расмус боялся многого на свете. Боялся порки, боялся людей, боялся Ястребихи, боялся драться с большими мальчишками, боялся, что школьная учительница рассердится на него и накажет. Он боялся оставаться один в темноте. Но лазать, прыгать или нырять не боялся ни капельки, как бы опасно это ни было. Его худенькое тело ощущало удивительную уверенность в себе и какую-то дикую храбрость. Поэтому он не стал слушать возражений Оскара.
– Подсади меня, я уже просил тебя.
Самому ему было не достать даже до нижних веток.
– Вижу, ты меня хочешь до смерти напугать, – сказал Оскар.
Однако он взял Расмуса и подкинул вверх, словно рукавицу, мальчик уцепился за ветку и подтянулся. Его руки, ноги, пальцы горели от нетерпения, от ожидания того, что предстояло сделать.
Но Оскару было страшно. Он стоял в тени клёна и с тревогой смотрел, как его товарищ по скитаниям исчез в маленьком окошке.
Глава седьмая
Расмус очутился в гардеробной, просторной, как комната. Там было полно одежды. На полке сидел попугай. В другое время на него было бы забавно поглядеть, но сейчас не до попугаев.
Он остановился перед закрытой дверью. Опасно ли отворить её? Что там, за этой дверью?
Расмус нажал на дверь и стал открывать её потихоньку, миллиметр за миллиметром. Он знал, что малейший звук может выдать его. Казалось, прошла целая вечность, покуда дверь открылась настолько, что он смог протиснуться в эту щель.
Потом он остановился и затаил дыхание, прислушиваясь, не смея шевельнуться, лишь настороженно обшаривая глазами комнату, в которую попал.
Это была также красивая, богато обставленная комната. Здесь стоял мягкий диван с цветастой обивкой, медленно и тяжело тикали напольные часы, в углу красовалась пальма в высоком горшке. И отсюда спускалась лестница в нижний этаж.
Вдруг внизу послышался сдавленный крик. Расмус испугался, и сердце у него сильно застучало. Но это не остановило его. Он должен был добраться до этой лестницы и посмотреть, что за страшные дела там творятся.