РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»
Шрифт:
Польские офицеры в Латвии и Литве после вхождения этих стран в состав СССР летом 1940 года были размещены в лагере Грязовец близ Вологды. Сюда же попала группа офицеров из первых трех лагерей. Когда в августе 1941 года было подписано советско-польское соглашение о совместной борьбе с гитлеровской Германией, эти офицеры составили основную часть офицерского корпуса армии Андерса.
Сведения о судьбе польских офицеров, находившихся в Козельске, Осташкове и Старобельске, обрываются июнем 1940 года. И никаких документов о них больше не появлялось.
В мае 1988 года польская
Это была еще одна попытка польских ученых убедить нас на основе косвенных данных в том, что аргументация специальной комиссии страдает серьезными изъянами и не вызывает доверия.
Подвергнута была сомнению сама цифра погибших польских офицеров, приводимая в сообщении, -11 тыс. человек. Дело в том, что все эксгумированные комиссией польского Красного Креста в апреле 1943 года трупы оказались из одного лагеря – козельского. В связи с этим возникает вопрос о судьбе бесследно пропавших польских офицеров, размещавшихся в Осташкове и Старобельске.
Польскими историками отмечалось отсутствие доказательств существования лагерей для интернированных польских офицеров в Катыни и близлежащей местности, а также неправдоподобное обоснование невозможности эвакуации этих лагерей в сентябре 1941 года. Если польских офицеров нельзя было эвакуировать и они были брошены охраной на произвол судьбы, то как объяснить, что никто из них не пытался бежать, чтобы спастись от наступавших фашистов, скрыться в лесу, среди населения.
В сообщении специальной комиссии говорилось об использовании интернированных офицеров на строительных и ремонтно-дорожных работах. Но среди них были и инвалиды. Да и вообще в лагерях СССР для интернированных польских офицеров трудовой повинности не было.
Указывалось и на тот факт, что после мая 1940 года письма интернированным польским офицерам от родных и близких возвращали с надписями: «Адресат неизвестен». Хотя до этого момента переписка велась. А письма, направляемые польскому Красному Кресту или советским властям за разъяснением, оставались без ответа.
Наконец, обращалось внимание и на то, что катынское преступление не было названо в Нюрнбергском приговоре, а советский представитель в Нюрнбергском трибунале не заявлял возражений или особых мнений по этому вопросу.
Подводя итоги сравнительному анализу, польские историки писали «о загадочном, неконкретном, избегающем уточнений характере сообщения специальной комиссии, его внутренней противоречивости, что дает основание сомневаться в его достоверности», и оно «не может вызвать доверие польского общественного мнения».
В начале июля 1988 года, непосредственно перед визитом Горбачева в Польшу, получив эти материалы, я составил справку о Катынском деле и направил ее Михаилу Сергеевичу, сопроводив запиской следующего содержания:
«Михаил Сергеевич!
Представляя Вам справку по так называемому Катынскому делу, считаю
Нет практически никаких доказательств существования лагеря в районе Смоленска. Ведь могли бы быть не только документы (хозяйственные, бухгалтерские, любые другие), но и вещественные доказательства в виде каких-то строений или фундаментов, каких-либо других остатков сооружений. А ведь это должны были быть капитальные сооружения, рассчитанные на зимнюю эксплуатацию. И никто даже не может указать и место их существования. Все это требует уяснения, хотя бы для самих себя.
Мне кажется, что следовало бы поручить соответствующим органам дать фактическую справку о польских офицерах начиная с их интернирования в сентябре 1939 года и кончая трагическим концом.
В. Медведев».
Все, что смогли, мы сделали в то время для увековечения памяти о польских офицерах: привели в порядок место захоронения, благоустроили прилегающую местность, дороги, создали условия для массовых посещений Катыни польскими гражданами. Раньше это попросту не разрешалось. На небольшом памятнике была выбита краткая надпись в память о погибших, не указывающая, чьей рукой они были убиты, установлен традиционный польский крест. Обо всем этом было доложено на заседании Политбюро 5 мая 1988 г.
Работники отдела, побывавшие в катынском лесу, рассказывали мне о том, что место захоронений производит жуткое впечатление. Территория, с давних времен принадлежавшая НКВД, традиционно использовалась для расстрела жертв сталинского террора. Рассказывают, что там в свое время были казнены Н. Бухарин и некоторые другие видные деятели того времени.
Наши товарищи подтвердили, что в катынском лесу нет никаких следов капитальных сооружений. Да их никогда там, по свидетельствам очевидцев, и не было, кроме небольшого особняка НКВД, сохранившегося и сегодня. Обреченных на казнь привозили откуда-то и расстреливали.
Начались массовое посещение Катыни советскими и польскими гражданами, регулярный заезд рейсовых автобусов с польскими туристами, военнослужащими. В Катыни побывали В. Ярузельский и другие польские руководители того времени, а позднее Катынь посетил и нынешний президент Польши Лех Валенса.
Так начала, по существу, спадать завеса над зловещей катынской тайной. Но прошло еще немало времени, пока были найдены наконец документы, подтверждавшие факт зверской расправы НКВД над польскими офицерами.