Распад. Обреченная весна
Шрифт:
«Известия», 1991 год
Ремарка
Внешняя задолженность СССР растет. К такому выводу пришли специалисты из Всемирного банка, одного из крупнейших международных финансовых учреждений Запада. По их данным, опубликованным в немецкой газете «Вельт», уже в конце 1989 года внешняя задолженность СССР составляла 54 миллиарда долларов, а в 1990 году увеличилась еще на 4,2 миллиарда. А по данным Генерального директора Австрийского контрольного банка Хельмута Хашека, обязательства Советского Союза перед Западом выросли в 1990 году до 68,8 миллиарда долларов. Причем только 40% этой суммы составляют долгосрочные, то есть наиболее
Высока и норма обслуживания этого долга. В 1991 году на это уйдет 8,3 миллиарда долларов, или 21% всех экспортных поступлений СССР. Причем в минувшем 1990 году Советский Союз одолжил на мировых финансовых рынках и у отдельных государств намного меньше, чем в предыдущие годы. Однако произошло это не потому, что улучшилось финансовое положение СССР, а потому, что в этом году мы попали в разряд сомнительных должников и нам весьма неохотно ссужают деньги.
Конечно, в разочаровании западных кредиторов немалую роль играет и политическая нестабильность в СССР. В итоге если еще в 1988 году СССР считался первоклассным заемщиком, то в 1990 году один из главных наших кредиторов, немецкие банки, уже, как правило, не желали предоставлять нам займы, если их на 90 или даже на 95% не гарантировало правительство ФРГ. И при этом еще многие считают, что заключают рискованные сделки. Именно поэтому Вильгельм Кристианс, председатель наблюдательного совета «Дойче банк» – одного из главных наших партнеров на Западе, совсем недавно подчеркнул, что без гарантий его банк не даст больше СССР взаймы ни одной марки.
Глава 5
Он работал с документами, когда позвонил его пресс-секретарь Игнатенко. Горбачев ценил этого толкового журналиста за чувство юмора, оригинальность мышления и интеллект.
– Слушаю тебя, – сказал он, поднимая трубку.
По сложившейся практике нельзя было звонить вышестоящему лицу, пока он сам не захочет с тобой разговаривать. Но, очевидно, произошло нечто исключительное, если Игнатенко решился позвонить сам.
– Извините, что беспокою вас, Михаил Сергеевич, – начал пресс-секретарь, – дело в том, что у меня очень важная новость.
– Что случилось? – нахмурился Горбачев, привыкший в последние дни только к плохим новостям.
– Только что по каналам ТАСС передали заявление Марлина Фицуотера, пресс-секретаря президента США, который заявил, что ваша встреча может быть отложена, – сообщил Игнатенко.
– Так, – сказал Горбачев, чувствуя, как в нем нарастает раздражение. – Значит, хотят отложить встречу в верхах... Как они это объясняют?
– Пока он сказал только, что такая возможность есть. У меня должен быть брифинг, и меня обязательно спросят об этом заявлении Фицуотера.
– Понятно. Что ты собираешься им отвечать?
– Что такая «возможность» не исходит от Москвы. Мы считаем, что любая встреча может сорваться по независящим от нас причинам, но настроены на реальное продолжение сотрудничества.
– Хорошо, – одобрил Горбачев, – так и скажи. Это будет правильно. Что еще?
– Мне подготовили список вопросов, которые могут интересовать зарубежных журналистов. Почему десантники отлавливают призывников, что происходит в Литве, как прошла ваша последняя встреча с Ельциным, что будет с Шеварднадзе? Это основные вопросы, которые их будут волновать. Я хотел согласовать с вами ответы на них.
– Ты заранее знаешь, какие вопросы тебе будут задавать, – невольно улыбнулся Горбачев.
Игнатенко был не только толковым сотрудником, но и профессиональным журналистом. Он работал заместителем генерального директора ТАСС и главным редактором журнала «Новое время». А в перерыве между этими двумя должностями почти восемь лет занимал место заместителя заведующего отделом международной информации ЦК КПСС и хорошо знал свою работу. Через два года, когда он будет во главе
– Мы всегда готовимся к нашим пресс-конференциям, – пояснил Игнатенко.
– Очень хорошо. Насчет Ельцина можешь сказать, что мы не смогли договориться. Пусть все знают, нам скрывать нечего. В Литве идут сложные процессы, но мы пытаемся держать ситуацию под контролем. А десантники помогают военкоматам. Нельзя, чтобы призыв этого года полностью сорвался. Не только в Прибалтике, но и в Грузии, и Армении отказываются призывать парней в армию. Так мы развалим нашу армию. Что еще?
– Вопрос Шеварднадзе, – терпеливо напомнил Игнатенко.
– Можешь сказать, что пока мы ищем его преемника и мы регулярно с ним встречаемся. Что-то в этом роде.
– Понятно. Я вам позвоню сразу после приезда.
– Хорошо. – Горбачев положил трубку и подумал, что, если Буш отменит встречу, это будет совсем некстати.
Перед ним лежал список с фамилиями литовских политиков. Это был список кабинета Казимиры Прунскене, которая терпеливо ждала в приемной, когда он ее примет. Два вице-премьера – Бразаускас, бывший первый секретарь ЦК компартии Литвы, и Озалас, недавно вышедший из партии. Литератор. Горбачев нахмурился. Все эти писатели и музыканты начинают требовать независимости в первую очередь, как будто им так плохо жилось в Союзе. Министр экономики Навицкас, министр внутренних дел Масюконис, министр иностранных дел Саударгас, министр финансов Сикорскис, министр культуры Куолис... Хорошо, что у них хватило ума не назначать министра обороны. Хотя Ельцин, кажется, собирается назначить генерала Кобеца министром обороны России. Интересно, как он себе это представляет? Российская армия против советской. Бред какой-то! Он еще раз просмотрел список министров. Из Комитета госбезопасности прислали справку на каждого министра. Здесь были их склонности, привычки, недостатки, достоинства. Все равно он никого из них не знает, кроме Бразаусказа, и считает его надежным и спокойным человеком.
Горбачев помнил, как разговаривал с Бразаускасом перед его назначением в 88-м году. Тогда, проработавший одиннадцать лет секретарем ЦК по промышленности и строительству, Бразаускас казался идеальной кандидатурой на должность лидера республики. Он во всем соглашался с Горбачевым, молча выслушивал его наставления. Кто мог подумать, что уже через год все так повернется? Кто мог поверить, что Литва, а вслед за ней и другие прибалтийские республики захотят выйти из состава СССР?
– Скажите товарищам, чтобы зашли, – нажал он кнопку селектора.
Кроме премьер-министра Литвы, в приемной находились министр финансов Павлов и вице-премьер Маслюков. Все трое вошли в кабинет Горбачева по очереди. Мужчины пропустили даму вперед. Горбачев пожал ей руку, с любопытством глядя на женщину, взвалившую на себя нелегкое бремя в такое сложное время. Потом пожал руки остальным и пригласил за стол. Прунскене села с левой стороны от него, двое других – справа, словно не решаясь садиться рядом с ней.
– Я хотел встретиться с Казимирой Данутовной, чтобы узнать позицию Литвы, – начал Горбачев. – Вы знаете, что со второго числа административные здания республики охраняются сотрудниками МВД и Министерства обороны СССР. Мы хотим избежать любых провокаций. – Он хотел добавить «товарищ Прунскене», но, подумав, сказал «госпожа Прунскене», что явно не понравилось Маслюкову. Тот даже нахмурился, но не решился возразить.