Распад. Обреченная весна
Шрифт:
– Мы тоже хотим избежать любых провокаций, – Прунскене говорила по-русски хорошо, но с заметным литовским акцентом, – но союзное правительство полностью перекрыло нам все экономические связи. В республику не поступает продукция, нет поставок сырья, электроэнергии, других ресурсов. При продолжении подобной блокады мы не сможем нормально функционировать.
– По-моему, Литва хотела отделиться от Союза, а не Союз от Литвы, – напомнил Горбачев. – Я говорил, что мы должны быть вместе, а теперь, когда сорваны поставки в вашу республику, вы упрекаете нас в надуманной блокаде. Но это вы приняли законы о национализации
– Это было решение Верховного Совета нашей республики, – попыталась объяснить Прунскене.
– У товарища Павлова есть все документы по Литве, – показал на министра финансов Горбачев, – он может вас с ними ознакомить.
– Он мне их уже показал, пока мы ждали в приемной, – сказала Прунскене, – но это не объяснение. Мы должны выводить нашу республику из экономического кризиса и собираемся...
– Из политического кризиса, – резко подчеркнул Горбачев, перебивая свою собеседницу, – который возник по вине литовской стороны.
– Мы хотим провести реформу нашей экономики. Я приехала в Москву как хозяйственник, а не как политик, – примирительно произнесла Прунскене.
– А я говорю с вами как политик, – оборвал ее Горбачев. – Мы потратили на ненужные разговоры целый год, вы так ничего и не поняли. Я хочу вам сразу сказать, что Литва должна отменить все законы, принятые за последние два года, начать сотрудничество во всех областях – перечисление налогов в Центр, финансирование коммунальных служб всех воинских частей, дислоцированных на вашей территории. Только при этих условиях мы сможем двигаться навстречу друг другу.
– Но наш парламент не согласится на такие условия, – возразила Прунскене.
– Тогда пусть выбирают другой парламент. У вас в республике есть здоровые, крепкие силы, на которые ваше правительство может опереться. – Он помнил абсолютно секретную информацию Крючкова, поэтому позволял себе разговаривать именно в таком тоне. Она все равно должна уйти, чтобы спровоцировать кризис, разрешением которого должны заняться другие люди.
– В сложившейся обстановке мы не сможем ничего сделать, и мое правительство просто вынуждено будет уйти в отставку, – в голосе Прунскене прозвучали нотки возмущения.
– Это ваше право, – сказал Горбачев, поднимаясь и давая понять, что разговор закончен.
На прощание он никому руку не пожал. Когда Маслюков последовал за Прунскене, задержал Павлова, тоже собиравшегося выйти:
– Валентин Сергеевич, ты можешь остаться.
Павлов повернулся и согласно кивнул головой. Закрыл дверь за ушедшими и вернулся к столу.
– Я ей все объяснил, – сказал он, усаживаясь на место, – никаких поблажек больше не будет. Или они соблюдают все наши законы, или пусть пеняют на себя.
– Только не перегибайте палку, – предупредил Горбачев, – там тоже живут наши, советские люди.
– Именно поэтому мы и хотим помочь нашим, – ответил Павлов.
Он уже несколько дней знал, что президент собирается предложить ему место заболевшего Рыжкова.
– Я буду вносить твою кандидатуру на должность председателя Совета министров, – сообщил Горбачев, – как я тебе раньше и говорил. Конечно, нужно было немного подождать, пока мы проведем твою
Павлов огляделся, словно его могли здесь подслушивать, придвинул стул к столу и, раскрыв свою папку, сообщил:
– У нас все готово, деньги напечатаны. Мы разошлем конверты с указанием, когда их вскрывать, как обычно делают в таких случаях. И затем начнем реформу...
– Считаешь, что нам нужно на это пойти?
– Обязательно. В стране слишком много неучтенных денег. Слишком много налички, которая давит на нашу экономику. Я уже не говорю о национальных республиках, каждая из которых вводит свои собственные ограничения и препоны для нормального функционирования денежной массы. Наша реформа просто необходима.
– Когда думаешь проводить?
– Через несколько дней.
– Сначала мы утвердим тебя председателем Совета министров, а потом ты проведешь реформу, – предложил Горбачев. Он подумал, что в любом случае виноват будет Павлов. При любом исходе денежной реформы люди поймут, что именно этот чиновник виноват в непродуманной денежной реформе. А если все пройдет нормально и экономика заработает, все плюсы припишут президенту страны. Да, нужно поскорее утверждать Павлова. – Я поговорю с Лукьяновым, чтобы тебя утвердили как можно быстрее, – пообещал он.
– Спасибо, – кивнул Павлов. Он не сказал, что будет изо всех сил стараться оправдать доверие партии и лично ее Генерального секретаря. Это Горбачеву не понравилось. С другой стороны, Павлов был толковым финансистом, и об этом говорили все окружавшие президента советники.
– Что у нас с Геращенко? – спросил Горбачев, невольно понизив голос.
– Все в порядке. Завтра утром он вылетает в Саудовскую Аравию через Иорданию. Они полетят втроем с двумя нашими сотрудниками. У них частные визы, и никто не знает о цели их визита, – подчеркнул Павлов.
– Хорошо, – сказал после недолгого молчания Горбачев, – никто и не должен узнать.
Эта была самая большая тайна, которая скрывалась многие годы. После нападения Ирака на Кувейт Советский Союз неожиданно изменил свою позицию, поддержав в Совете Безопасности ООН санкции, введенные против Саддама Хусейна, и даже ультиматум в его адрес. Подобного иракский лидер явно не ожидал. Даже в страшном сне Хусейн не мог представить, что его предадут бывшие союзники. Советский Союз к концу 90-го года находился на грани экономического коллапса. Денег в казне почти не было, экономика работала с большими сбоями, привычные связи между регионами были нарушены, производство и валовый продукт падали ужасающими темпами. Во многих республиках и областях реальностью становился голод и холод жителей. Именно поэтому в этих условиях руководство Советского Союза пошло на беспрецедентный шаг – согласилось принять деньги от шейха Кувейта и короля Саудовской Аравии в обмен на свое молчаливое согласие возможной войны союзников против Ирака. Конечно, с нравственной точки зрения руководство СССР поступало дурно. Но с точки зрения практической и прагматической все было нормально. СССР получал довольно большие деньги за свое понимание ситуации, отказавшись поддержать явного агрессора. Потом это назовут «новым мышлением». Геращенко полетит в арабскую страну, где получит адреса банков, куда будут переведены деньги.