Расписное небо
Шрифт:
Двери открылись, и в кабинет вошла Ольса, явно удивленная происходящим. Приятным моментом стало невмешательство землянки в наш диалог, но разговаривать при ней уже совсем не было никаких сил.
– Лени, я ведь могу и по-другому. Ты знаешь. – Она знала. От привычных методов меня сдерживало уважение и братская любовь к этой девочке. Ни с кем другом я бы распинаться не стал. Да я и сам не знаю на Парадоксе ни единого существа, рискнувшего бы так разговаривать.
Но было сложно. Особенно от того, что оная не собиралась соглашаться, а это значит, подобный разговор нам предстоит продолжить. Отправив сообщение
Внутри все кипело и булькало. Я каждой клеткой организма чувствовал, как кровь густеет, становясь вязкой и горячей, как лава. Зная, что она просто не понимает, а я не могу рисковать и нормально объяснить, все равно злился. Глубинные инстинкты прорывались наверх. Защитить, оградить.
Не имея возможности спустить пар иначе, развернулся к стене, впечатав кулак в перегородку. Материя прогнулась под ударом, тихо скрипнув, но легче почти не стало. Размахнувшись, ударил еще раз, с такой силой, что боль прострелила руку до самого плеча. Костяшки вспыхнули огнем и по стене медленно поползла тонкая струйка крови.
Вдох.
Выдох.
– Она… – нерешительный, сиплый голос. Ольса. А я про нее почти и забыл. Сидит там, как какой-то маленький нерешительный зверек, а все туда же – зубки скалит, пытаясь защитить Селену. Хотя это смысла и не имеет. Я про эту вредину мелкую и так все знаю.
Но стоило Ольсе только произнести слово «идеально», как утихшая было злость вспыхнула заново. Интересно, неужто она за все свои годы практики ни разу не сталкивалась с ситуацией, когда все в миг становится противоположным? Когда каждое действие приводит к ухудшению ситуации и любой ход может стать фатальным. Идеально!
Не сдержавшись, подошел к этой сероглазой сихерче, которая выбивала меня из равновесия одним своим присутствием. Ольса трепетала, от нее шел этот странный горьковатый аромат эмоций, которые мне не удавалось определить, но ее гордо вздернутый маленький носик и вызов в глазах, пробирали до самого позвоночника, вызывая колючие, холодные волны от основания черепа до кончика хвоста. Странные , непривычные ощущения.
Глубоко вздохнув, почти смог взять себя в руки. Успокоился и вернулся к своим делам. Если бы не жалость, мелькнувшая в серых глазах. Это было силе удара по ребрам. Словно вызов, как запах крови перед носом хищника, как хвост добычи, пытающейся сбежать от охотника. Инстинкт вырвался из под контроля, накрывая с головой. Жажда покорить, усмирить и победить.
– Ты решила, что я слаб,– прежде чем глаза закрылись, я успел прочесть в них согласие. О, да. Именно так. Она подумала, что в тот раз Нарин меня победил. Решила, что сейчас я злюсь из-за несогласия Селены с моим мнением. Слабость. Вот что она увидела во мне. Осознание того, как сильно ошибается эта маленькая женщина, превосходство и желание укротить. Я бы ее не тронул, если бы не чертовы инстинкты.
Нагнувшись ближе, не позволив ей ускользнуть, поймал в объятия. Мне достался резкий, испуганный выдох.
Аромат цветов и чего-то острого, свойственного ей одной . Такие теплые, нерешительные и трепещущие губы. Ольса не пыталась вырваться, оттолкнуть. Просто замерла, словно не верила в происходящее. А я наслаждался ее хрупкостью и уязвимостью. Такая тонкая, такая маленькая, что можно переломить одной рукой.
Я пил ее дыхание, не позволяя отстраниться. Чувствовал биение сердца и легкую дрожь, идущую по телу. Мягкие губы чуть шевельнулись, отвечая, несмело лаская. Сладкая, дурманящая. Чистая сихерче. Мне казалось, что из меня вытягивают душу по частям. Тонкими нитями, вместе с дыханием, наматывают на маленький кулачок. Огонь, совсем иного толка поднимался из глубины. Медленно и неотвратимо. Угрожая затопить и испепелить.Но не так сразу.
– Я не слаб. И тебе стоит помнить об этом, когда пытаешься меня жалеть.– Я все еще держал ее, чувствуя неустойчивость землянки. Ее глаза, серые как грозовое небо, были затянуты какой-то пеленой, словно дурманом. От осознания, что не одному мне выкручивает нервную систему, криво улыбнулся. В интересный водоворот мы попали.
Видя, что взгляд Ольсы становится более осмысленным, отступил на шаг. Нужно было поразмыслить. Разобраться в произошедшем. Я не хотел, не планировал. Я бы ее не тронул, но, кажется, мое тело и разум были не слишком согласны друг с другом в этот раз. И с этим предстоит считаться. Тем более, когда на губах так ясно ощущается дурман.
Ольса.
Острое и пряное как восточная кухня. Дурманящее и пьянящее как травяные настойки.
Первый испуг от неожиданных действий сменился огнем, вспыхнувшим мгновенно. Жёсткие, настойчивые губы, не позволяющие вдохнуть, крепкие объятия, не позволяющие ускользнуть.
Я задыхалась, таяла и цеплялась за плечи, чтобы не упасть на ослабевших ногах. Мозг отключился,остались только ощущения. Эмоции. Впечатления.
Не сразу сообразила, в какой момент доктор отступил, только чуть придерживая меня, уберегая от падения. Взгляд и сознание прояснялись медленно. Первая мысль была панической. Что теперь делать? Почему-то предполагала, что доктор уйдет, оставив меня одну, но Сумудин отступил, отойдя к лабораторному столу.
– Присядьте, терри. Вам нужно подышать. – Голос умиротворённый, спокойный и полностью контролируемый.
Пьяно оглядевшись вокруг, медленно обогнула стол, занимая кресло. Через мгновение передо мной поставили стакан с водой.
– Выпейте. У вас пульс не в норме,– он и дальше будет делать вид,что ничего не случилось? Что все произошедшее – мое воображение? Или это просто в порядке вещей? – Вы меня недооцениваете, терри Ольса. Это может стать небезопасным для вас. В своем неведении, вы провоцируете и вынуждаете меня действовать не так, как следовало бы.
– То есть, – в груди поднялось возмущение. Злость и обида, словно я намеренно соблазнила и вынудила его меня поцеловать,– это я виновата во всем?
– Нет, – золотые глаза, полные смешинок и какого-то опасного огня появились напротив,– но если вы не желаете повторения и продолжения -прислушайтесь к моим словам. Вы слишком интересны, чтобы относиться к вам ровно. Постарайтесь не усугублять, сихерче.
Резко поднявшись, буквально вздрагивая от возмущения, я вылетела из кабинета, услышав на последок тихий хмык.