Расплата за жизнь
Шрифт:
— Скажите, вот эта пуговица, она от костюма. Таких не было у вашего сына?
Любовь Ивановна подошла, взглянула. Лицо ее побледнело, глаза расширились. Изо рта вырвался крик:
— Петька! Мальчик мой! — ухватилась за край стола и вдруг рухнула на пол оплывшей горой, потеряв сознание.
Лишь через час, дрожа и заикаясь на каждом слове, она рассказала:
— Мой сын был порядочным человеком. С самого детства я за него нигде не краснела. Он прекрасно учился. Был примерным учеником в школе, курсантом в училище, добросовестным офицером. Он всегда был серьезен в выборе друзей. И не общался
— В чем это выразилось? — поинтересовался следователь.
— Он сблизился с людьми не нашего круга.
— Кого вы имеете в виду?
— Братьев Быковых! Дмитрия и Иннокентия! У них самая плохая репутация во всем городе! В конце концов, это просто неприлично дружить с милиционерами, о каких в Орле никто доброго слова не скажет.
— А как он вам объяснял дружбу с ними?
— Очень примитивно. Говорил, что поддерживает с ними отношения, исходя лишь из интересов фирмы. Милиция обеспечивает ее охрану от воров и рэкетиров. Он убеждал, что без них не обойтись. И если он от Быковых отойдет, то завтра его фирма останется без защиты и ее разорят, разграбят. А мой Петя останется без куска хлеба, без заработка.
— А как вы считаете, что притягивало братьев Быковых к вашему сыну?
— Он им доплачивал. Иногда угощал.
— И только? — усмехнулся Александр недоверчиво.
— Больше ничего! Мой мальчик не фискал! — взялись красными пятнами щеки женщины.
— Ради угощений и мелких доплат Быковы не станут оказывать услуги, и тем более — поддерживать приятельские отношения.
— Ну, не знаю… Другого не слышала…
— Скажите, Любовь Ивановна, кого вы сами могли бы подозревать, если действительно подтвердится, что убит ваш сын? — спросил следователь.
— Быковых! Только их! Кого же еще? Хотя за что они могли убить Петю? Ума не приложу. У них были обычные отношения. В них нечего скрывать и опасаться. Но у других нет пистолетов. А у милиции есть. А у пьяного ума нет. Может, поспорили. Мой сын не всегда соглашался с Быковыми. Иногда я слышала, как Петя грубил им. Но братья не обижались. Хотя все до поры…
— Братья Быковы бывали у вас?
— Ко мне их не приводил. Я видела их у него дома. Ругала Петю.
— Скажите, Любовь Ивановна, ваш сын — единственный человек в городе, который имел доступ к коллекции покойного нумизмата Карпова.
— Ой, как мне надоела эта коллекция! Давно пора бы забыть о ней. Я на подобные вопросы отвечала сотни раз в милиции, и здесь — в прокуратуре! Ни я, ни мой сын не имеем ни малейшего к ней отношения! Как только я порвала с Карповым, Петя вернул ему все ключи и никогда не навещал этого человека, навсегда забыл его адрес.
— Адрес, может, и забыл. Но не коллекцию, — не поверил Александр и добавил: — Ни милиция, ни прокуратура не могли ее найти во время обысков. И вдруг она исчезла, когда обыски прошли. Повторяю, лишь вы и сын знали, где она хранится. И взять могли лишь вы, либо кто–то по вашей подсказке или с вашей помощью!
— Чепуха! У Карпова после меня были любовницы! Девицы из притона Софки. Их ему, как весь город говорил, привозили из притона ночью на дом.
— Ну а за что могли убить вашего сына? Да еще столь жестоко, изуверски?
— Не знаю, не могу предположить, — заплакала горько.
— Вы сами подозреваете только Быковых! Значит, есть причина, имеете основание так думать! Почему, скажите! Что могло бы их толкнуть на убийство?
— В последнее время он только с ними был. Забыл всех прежних друзей, — причитала Любовь Ивановна. И, как показалось Потапову, что–то старательно умалчивала.
Потапов и Вадим вместе со следователем и Любовью Ивановной приехали в морг. Там уже были Дмитрий и Иннокентий Быковы. Оба злые. Оба непритворно расстроенные.
— Убил! Он все–таки убил его! И сам исчез из питомника. Ну да мы его сыщем! Из–под земли достанем! — говорил Кешка следователю.
— Я его, суку, своими руками задавлю! — грозил Димка, беснуясь возле обгорелого комка. — Я ему отплачу!
— А как вы узнали, что это Попов? — удивился следователь.
— Вы место происшествия хреново осмотрели. Вошли на склады с дороги. А мы все проверили. Каждый сантиметр. И нашли под кучей железного хлама Петькины документы. Водительские права и удостоверение. Рукав от костюма, недалеко от забора. Видно, сбежать хотел.
— От кого? — недоверчиво спросил следователь.
— От убийцы.
— Сами где были позавчера ночью?
— Что? Вы считаете, что мы его убили? Да я только сегодня из командировки вернулся! В Москве был! А у Кешки жена из больницы только сегодня вышла. Он от нее не отходил. Даже не ночевал дома. Вместо сиделки был. Она чуть не умерла. Хотел за детьми поехать к теще, да узнал, что труп нашли. Нас с ним сюда прислали. На склады. Мы и нашли документы. Уже своему начальству их передали. Это мы, не вы установили личность убитого. Найдите убийцу! Хоть это сумейте! — говорил Димка.
— О ком вы упомянули? Кто его хотел убить? — спросил следователь.
— Ничего не скажу! Сами ищите! — принялся успокаивать Кешка Любовь Ивановну. — Успокойтесь, мать. Мы найдем гада. Даром не пройдет ему! — глянул на арматурный штырь, измазанный кровью.
— Вы предполагаете, что Петра убил Михаил Митрошин, муж сестры Попова? — спросил у Быковых Потапов.
— Кто же еще! Он, подлюка! Недаром исчез из питомника. Испарился. Но я его сыщу. Но вы откуда его знаете? О нем Петр только нам говорил.
— Не спешите с выводами. Но почему вы его подозреваете?
— У них недавно разборка была! Мы Петьку тогда отняли. И сказали тому козлу, чтобы не возникал близко, покуда дышит. Но он свое взял!
— Что именно? — насторожился Потапов.
— За дом хотел взять с Ольги Петька. Свое. Законную половину суммы. Мы ему помогали. Но баба мужика своего разыскала. Тот Петьку нашел. Велел отказаться от своей доли. Пригрозил иначе душу выпустить. Сказал, что тот с него на северах с лихвой взял. Ну, Петька к нам. Мы стенкой за него встали. Ну тот скотина, уходя, буркнул: мол, еще не вечер, не вся песня спета. Мы его облаяли матом вслед. Он исчез. И вот нате, он свое сделал! — говорил Димка.