Расплата
Шрифт:
Как было уговорено при последней, прикидочной встрече, Александр Павлович, неторопливо пройдя вдоль квартала до угла, отпустил дожидающегося его офицера-таксиста. На этот раз офицер был из дроздовцев. Кутепов обладал цепкой памятью на лица, и этот офицер из окружения генерала Туркула — с утиным носом и скошенным лихим сабельным ударом подбородком — запомнился Александру Павловичу... Не оглядываясь и не убыстряя шаги, Кутепов сделал знак, отпуская таксера, и вернулся к входу в свою квартиру на противоположном углу квартала, где пересекались улица Русселе и переулок, выходящий на бульвар Удино. Тут его уже
Кутепов, согнувшись, ловко полез на заднее сидение. Полицейский занял место рядом с шофером, затянутым в кожу. Обе машины тронулись, проехали не торопясь мимо госпиталя Святого Иоанна, свернули по безлюдной в этот ранний час улице Русселе к Монпарнасу. Здесь в небольшом ресторане и должен был произойти обмен документами и подписание дополнительного соглашения, каждый параграф которого был уже оговорен. «Все же немцы — отличные мастера конспирации, — подумал удовлетворенно Кутепов. — Этого у них не отнимешь. Учиться надо!»
Откинувшись на мягкие подушки, он неприязненно поглядывал на заполняющиеся людьми парижские улицы. Столица Франции всегда не нравилась генералу, казалась средоточием неуправляемого вольнодумства, пороков и анархии. Если бы не штаб РОВСа, расположившийся здесь по распоряжению великого князя Николая Николаевича и генерала Врангеля, Кутепов давно приказал бы перебазировать штаб в Берлин, где все сильнее давал о себе знать боевой дух возрождающейся нации, армии и консолидации всех правых сил. Кутепову гораздо ближе были идеи арийской воинственной нации, ее требование скорейшего пересмотра ненавистного Версальского договора. Кутепов вообще считал, что следует поставить на Германию, единолично и вовремя вступить в секретный контакт с се представителями.
На окраине Парижа, на пустынной нормандской дороге, машины остановились, и в салон к генералу быстро пересели оба немца...
Далее о пути следования двух автомашин ничего достоверно неизвестно. Сведения тех дней в газетах были самые противоречивые: то машины были замечены на дороге Нормандии и якобы следовали к побережью. То какие-то «очевидцы» вспоминали советский корабль, стоявший на рейде в Гавре и внезапно покинувший порт после того, как принял на борт подозрительный груз — тяжелый продолговатый ящик, завернутый в мешковину. Следствию этих сведений было явно недостаточно[1].
Так и осталась неразгаданной эта история — исчезновение русского генерала. И хотя теперь уже доподлинно известно, что похитили Кутепова советские чекисты, его судьба до сих пор толкуется в различных вариантах. Слухи о его смерти очень разноречивы. Документами не подтверждено, умер ли он от сердечного приступа в московской тюрьме на Лубянке или смерть наступила еще на французской земле, когда, затащив генерала в машину, чекисты применили хлороформ или эфир и не рассчитали дозу: прекратив сопротивление, генерал заснул и... не проснулся.
Судьба Кутепова еще долго обсуждалась на страницах известной эмигрантской газеты «Общее
История тайного сыска в России была «коньком» Бурцева. И потому его заявление о том, что в деле Кутепова рано ставить точку, вызвала некоторый интерес у читателей. Бурцев объявил, что располагает обширным и проверенным материалом и обещал, «потянув за соответствующие нити, размотать весь этот запутанный змеиный клубок». Свои версии похищения излагала и другая эмигрантская газета «Последние новости».
И даже знаменитая фельетонистка Тэффи отдала дань модной теме: правда, она не пыталась назвать виновных и не предлагала свою версию похищения. Процесс дал ей возможность еще раз сделать блестящие острые зарисовки русской эмигрантской жизни: обстановку суда, поведение свидетелей и обвиняемых, реакцию французской публики...
2
По договоренности «Доктор» и «0135» окрестили свое участие в похищении Кутепова как «операция груз». Она прошла по плану без сучка и задоринки, как точно продуманная заранее шахматная партия, где воображаемые ходы противников были проанализированы сотни раз и выбраны единственно возможные.
Тем более странным показался Венделовскому вызов, который «Доктор» — Шаброль — передал ему по срочной связи, существующей при чрезвычайных обстоятельствах. Подавляя тревогу, Венделовскнй отправился на встречу.
Он ждал, как всегда, возле второй скамейки справа — ближней от выхода на плас Конкорд.
Шуршали шины на разгоряченном асфальте. Шумела вода в ближнем фонтане. Февральский день представлялся абсолютно весенним. И солнце сияло в полную силу. Шаброль осунулся, под глазами мешки: выглядел усталым, плохо выбритым — против своих многолетних правил, которым Альберт Николаевич не изменял никогда — даже во время подготовки и проведения сложнейших и опаснейших акций. И как всегда, среди этой мирной картины Венделовский ие забывал о реальной опасности, ставшей неотъемлемой частью его жизни.
Эта опасность разлита в воздухе, среди только-только начинающих опутываться зеленой дымкой деревьев, она — в каждом человеке, который идет мимо с безмятежным и доброжелательным видом, в каждом остановившемся неподалеку автомобиле. И с этим чувством надо было жить и работать. Шаброль пришел вторым. Он прошел мимо, делая вид, что выбирает место поудобней. Затем вернулся, осмотревшись, и сел рядом. Но разговора не начинал. И вблизи он выглядел усталым, осунувшимся.
— Отвернитесь, Альберт, — понизив голос, сказал он и, улыбнувшись белозубой, очаровательной своей улыбкой, добавил. — Это проверка: по-прежнему ли работает наша срочная связь. Мы разойдемся сейчас, — он сложил газету и сунул ее в боковой карман пиджака. — Проследите внимательно, нет ли за мной «хвоста». Если чисто, встречаемся через час ровно. Не торопитесь, будьте внимательны.