Распознавание образов
Шрифт:
Такси протискивается по узкой улочке. Мимо плывут одинаковые бетонные здания с неравномерными выступами кондиционеров и мотоциклы, укрытые серыми чехлами.
Бун Чу произносит по-японски какую-то фразу – но не водителю, а в микрофон гарнитуры мобильника. Потом оглядывается назад, на дорогу, и еще что-то говорит.
– Они их нашли? – спрашивает Кейс.
– Нет.
– А куда делся Таки?
– Вышел из бара, свернул налево. Очень спешил. Это он должен был дать тебе номер?
Кейс борется с искушением посмотреть, остался ли номер на ладони. Сейчас в этой руке влажная банка. Что, если чернила расплылись?
– Когда ты здесь появился? – Она имеет в виду Японию.
– Одновременно с тобой. Я летел эконом-классом.
– Зачем?
– За нами следили. Помнишь, как мы вышли из ресторана в Камден-тауне?
Она молча смотрит на него.
– Молодой парень, брюнет, в черной куртке. Шел за нами до канала, потом наблюдал из-за шлюза, снимал на камеру. А может, это был бинокль. Потом проводил нас до метро, а когда мы разделились, пошел за мной. Я от него оторвался в галерее на Ковент-Гарден: он не успел на лифт.
Кейс вспоминает, как впервые прочитала Конан Дойла. «Знак четырех», человек на деревянной ноге.
– А потом ты стал следить за мной?
Бун снова говорит по-японски в микрофон. Затем поворачивается к ней.
– Думаю, нам пора подбить кое-какие итоги. Давай начнем сначала. Мы с тобой работаем на Бигенда. А на кого работают те, кто за нами следит? Если на кого-то другого, то...
– То что?
– Понятия не имею. Вчера я проехал мимо этой парочки, и они говорили по-итальянски. Ты в это время гуляла по веселому району.
– О чем они говорили?
– Я не знаю итальянского.
Кейс опускает банку с тоником и спрашивает:
– Куда мы сейчас?
– Мотороллер пока что едет за нами. Они следят, чтобы не увязался кто-нибудь еще. Если хвоста нет, мы поедем на квартиру к моему другу.
– Тех двоих не нашли?
– Нет. Тот, которого ты боднула, наверное, сейчас в больнице. Приклеивает нос на место. – Бун поднимает бровь. – Это тебя на факультете маркетинга так научили?
– Нет.
– А может, это были сотрудники «Синего муравья»? Представь, ты только что сломала нос какому-нибудь ассистенту режиссера.
– В следующий раз, когда тебя станет грабить ассистент режиссера, можешь тоже сломать ему нос. Я знаю одно: итальянцы, если они работают в Токио, не станут одеваться в паленую албанскую «Праду».
Такси едет по извилистому шоссе, петляет среди перелесков и каких-то древних стен. Это императорский дворец. Кейс думает о тропинках неземной красоты, которые она представляла, глядя из окна гостиницы. Обернувшись, чтобы посмотреть на мотороллер, она морщится от боли в шее: растянута какая-то мышца. Стены и перелески живописны и бесстрастны. Хранят свою тайну.
– Они хотели отнять у тебя сумку? В которой лэптоп «Синего муравья»?
– Там еще кошелек, телефон...
Телефон в сумке, словно услышав свое имя, тут же начинает звонить. Кейс нашаривает его и отвечает:
– Алле?
– Капюшончик на проводе. Помнишь такого?
– Слушай, тут возникли проблемы.
– Ну что ж. – Она слышит, как он вздыхает там, у себя в Чикаго. – Я все равно разучился спать.
– Короче, мы с ним встретились, – сообщает она.
Может ли Бун слышать, что говорит Капюшончик? Гуляя по городу, она увеличила громкость до предела, чтобы не мешал уличный шум, и теперь об этом жалеет.
– Да уж знаю. Он даже до дома не смог дотерпеть. Зашел в ближайшее интернет-кафе и начал изливать Кейко свою любовь.
– Слушай, нам обязательно надо поговорить, но только не сейчас. Извини!
– Понимаю. Он сказал, что отдал тебе номер, и я просто волновался. Напиши мне! – Капюшончик вешает трубку.
– Твой друг? – Бун Чу берет у нее банку с тоником и отпивает глоток.
– Да, фрагментщик из Чикаго. Они с приятелем нашли Таки.
– Так ты достала номер?
Теперь уже некуда деваться. Сейчас она должна либо соврать, потому что Буну доверять нельзя, либо сказать правду, потому что она ему все же доверяет.
Протянув руку, Кейс показывает ладонь с написанным синими чернилами номером.
– Ты не вводила его в компьютер, не отсылала по имэйлу?
– Нет.
– Хорошо.
– Почему?
– Потому что мне надо посмотреть твой лэптоп.
Бун просит водителя остановиться. Этот район, говорит он, называется Хонго; здесь поблизости находится Токийский университет. Они расплачиваются, выходят из машины. Такси уезжает. Тут же подруливает серебристый мотороллер.
– Могу я забрать свою куртку?
Бун обращается по-японски к заднему парню. Тот расстегивает куртку и протягивает ее Кейс, не слезая с мотороллера. Лицо под огненноглазым шлемом разъезжается в неприятной улыбочке. Бун достает из сумки на поясе белый конверт, отдает водителю. Тот кивает, прячет его во внутренний карман куртки и дает газ. Мотороллер рычит мотором и уезжает.
«Баз Риксон» едва заметно пахнет тигровым бальзамом. Кейс бросает банку из-под тоника в эргономичную урну и следует за Буном, трогая пульсирующий лоб.
Минуту спустя она в изумлении останавливается перед трехэтажной дощатой структурой, которая словно бы парит над узкой улицей и выглядит настолько зыбкой и старой, что, кажется, вот-вот развалится. Слово «дощатая» не совсем точно; скорее, это похоже на рейки гигантских жалюзи. Кейс еще никогда не видела в Токио ничего более древнего, тем более в таком буднично неухоженном состоянии.
Потрепанные коричневые пальмы косо торчат по обеим сторонам входной двери, украшенной сверху традиционным японским козырьком, а чуть в глубине дополняют картину две гипсовые колонны, подпирающие пустоту. Верхушка одной из них как будто обглодана гигантским червем. Кейс оглядывается на Буна.