Распознавание образов
Шрифт:
– Система, – говорит Бигенд.
– Что?
– Эти трое. Секретная школа русского рукопашного боя. Раньше ее знали только в спецназе и КГБ. У нее в основе лежит казацкий народный танец. Очень мало общего с восточными единоборствами. – Бигенд похож на настырного ребенка, которому утром в Рождество удалось наконец добраться до подарков. – Но вы еще не познакомились с Сергеем Магомедовым.
Он кивает в сторону рыжего переводчика. Тот улыбается и протягивает ей руку:
– Я видел вас в студии.
Ему еще, наверное, нет двадцати трех.
– Я помню.
– А это Виктор Маршвинский-Вирвал. – Бигенд представляет последнего из пяти оставшихся.
Высокий мужчина с аккуратной седой стрижкой, одетый как французский щеголь, которого пригласили на английский воскресный пикник. Его мягчайший твидовый пиджак, кажется, сделан из шерсти нерожденных ягнят. Кейс пожимает ему руку. У него идеально вылепленные горизонтальные скулы, почти как у Войтека. В правом ухе торчит наушник.
– Очень приятно, – говорит он. – Я весьма рад видеть вас здесь, в безопасности и относительно добром здравии. Позвольте представиться: новый начальник службы безопасности мистера Волкова. И этим назначением я обязан вам.
– Вот как? Почему?
В комнату входят три человека в белых пиджаках и черных брюках. Они катят блестящие металлические тележки на резиновых колесах.
– За обедом я могу рассказать подробнее.
Повернувшись, он делает приглашающий жест в сторону круглого стола, которого Кейс до сих пор не замечала. Стол накрыт на шестерых. Два человека в белых пиджаках начинают разбирать содержимое тележек; третий убирает со стола шестой прибор.
– Кто-то не смог прийти? – спрашивает Кейс.
– Бун, – отвечает Бигенд. – Он решил улететь в Москву вместе с Волковым. Просил передать свои извинения.
Кейс смотрит на Капюшончика, потом на Бигенда. Потом на шестой стул. Но ничего не говорит.
– Андрей Волков, – без предисловий начинает Маршвинский-Вирвал, как только официанты уносят тарелки с супом, – сейчас является самым богатым человеком России. Тот факт, что об этом не знает практически никто, говорит о замечательном характере мистера Волкова.
Обед проходит при свечах; длинные изогнутые лампы на потолке притушены до тусклого янтарного накала.
– Его, если угодно, финансовая империя собиралась по кусочку и достигла расцвета в значительной степени благодаря последним хаотическим поворотам нашей экстраординарной истории. Этот выдающийся стратег до недавнего времени не мог позволить себе заняться реорганизацией накопленного; многочисленные корпорации и различные виды собственности приумножались, если угодно, беспорядочно. Однако сейчас пришло время строгой систематизации, и я горжусь, что мне доверено участвовать в этом процессе. Вы, должен заметить, тоже сыграли не последнюю роль в происходящих переменах.
– Но каким образом?
– Разумеется, – говорит Виктор, – сразу это трудно увидеть. Особенно вам.
Он прерывается, чтобы проследить за официантом, который доливает в его бокал белое вино. Кейс замечает над белым воротником официанта черные фрагменты какой-то татуировки. И вспоминает письмо Дэмиена.
– Андрей очень любил своего брата, – продолжает новый начальник охраны, – и после его убийства приложил все силы, чтобы обеспечить племянницам должную защиту. Он также сделал все возможное, чтобы эти достойные девушки ни в чем не нуждались. Состояние Норы беспокоило его особенно сильно, как и всех нас, и он настоял, чтобы в швейцарской клинике для нее устроили монтажную студию. По мере того, как развивался этот аспект направленных на ее выздоровление усилий, появилась необходимость развивать и определенные структуры...
– Да без этого было просто никуда, – перебивает Сергей Магомедов, который с самого начала слишком налегал на вино. – Старая система охраны была основана на жесткой секретности. А чтобы распространять работу сестер, нужны были новые подходы. Анонимность, шифрование, стратегия отслеживания...
– Процедуры, честь разработки которых принадлежит именно вам, Сергей, – мягко, но значительно замечает Маршвинский-Вирвал.
– ...во всем была потенциальная угроза обнаружения, – заканчивает Сергей. – Работа Норы должна была привлечь внимание. Иначе ее никто не увидел бы. И Стелла непременно хотела, чтобы это внимание было глобальным. Пришлось разработать методологию, с которой вы уже знакомы. Для затравки мы сами «нашли» несколько первых фрагментов.
– Вы сами? – Кейс обменивается взглядами с Капюшончиком.
– Ну да. И потом тоже иногда подталкивали вас в нужную сторону. Хотя, конечно, таких результатов мы не ожидали.
– Вы свидетели зарождения новой субкультуры, – говорит Бигенд, – которая стала расти экспоненциально.
– Да, мы ошиблись с цифрами, – соглашается Сергей. – А еще мы недооценили уровень вовлеченности людей, их желание разгадать тайну фрагментов.
– Когда вы начали этот проект, Сергей? – спрашивает Капюшончик.
– По-моему, в 2000 году. Да, Стелла как раз вернулась в Москву.
– Откуда?
– Из Беркли. – Он улыбается. – Частная стипендия, подарок дяди.
– Мистер Волков одним из первых понял решающее значение компьютеров в современном мире, – вставляет Маршвинский-Вирвал.
– А конкретно, Сергей, что вы сделали? – спрашивает Кейс.
– Сергей помог в создании этой рендер-фермы, – отвечает Маршвинский-Вирвал. – А также разработал механизм отслеживания с помощью водяных знаков, при содействии фирмы «Магия-символ». Нам особенно интересно узнать, каким образом вы получили электронный адрес Стеллы. Информация поступила из «Магии-символ»?
– Я не могу вам это сказать, – отвечает Кейс.
– Уместно ли предположить, что информация получена с использованием старых связей вашего отца? Или даже от него самого?
– Мой отец погиб.
– Виктор, – говорит Бигенд, до сих пор хранивший нехарактерное для него молчание. – У Кейс был очень длинный и трудный день. Может, сейчас не лучшее время?
Кейс со звоном роняет вилку на белый фарфор.
– Почему вы это сейчас сказали? – спрашивает она, глядя в глаза Маршвинскому-Вирвалу. – О моем отце?