Распроданная пашня. Кто накормит Россию в эпоху санкций?
Шрифт:
1. Кто является правообладателем земельного участка с кадастровым номером 76:02:062201:10 в размере 7578,6929 га, и какой вид права после 11 января 2010 года?
2. На каком основании после 15 января 2009 года было изъято 47 участков площадью 3500 га сельскохозяйственных угодий?».
К письму Л.Ю. Ежова приложила копию свидетельства. Но и без этого документа я верил каждому слову этого трудолюбивого и совестливого человека. Жаль, что она не догадывалась, как трудно добиться от высоких чиновников и прокуроров ответа на подобный вопрос. Мне и самому давно хотелось узнать, на основании какой бумаги и с чьей подписью изъяты у крестьян
До встречи с директором я успел направить ее письмо в Генеральную прокуратуру РФ. И когда мы встретились в Ярославле, в офисе областного отделения политической партии «Справедливая Россия», поговорили по душам, то стало очевидным мое заблуждение по поводу того, что ей неведома тяжесть диалога с чиновниками. У нее, кажется, уже потухли некогда горящие живым огнем глаза, на лице появились признаки усталости. И начало беседы было грустным:
– Только что была в нашем департаменте, – призналась Лариса Юрьевна. – Мне прямым текстом сказали, что я ничего не добьюсь, это большая политика.
– Там, где земля, всегда большая политика, – согласился я и добавил, пытаясь привнести в беседу нотки оптимизма. – На ваше письмо мне ответил первый заместитель Генерального прокурора А.Э. Буксман. В связи с допущенными нарушениями земельного законодательства прокуратурой области главе Почернину внесено представление. Территориальному управлению Росимущества, допустившему потерю контроля над племзаводом, внесено представление. По сведениям о преднамеренном банкротстве организована дополнительная проверка. Прежний ваш бухгалтер за нарушение правил ведения бухгалтерского учета и представления бухгалтерской отчетности оштрафована.
– И опять ничего не сказано о том, почему нас выгнали со своей земли.
Тут директор попала в точку. Росимущество скорее всего отказалось от защиты своего племзавода и помогло оформить госземли в аренду частной фирме.
– Запрос ушел повторно, – продолжил разговор я. – В нем есть новая просьба – проверить законность действий Росимущества.
– Благодарю, – улыбнулась собеседница и тотчас у нее, как и прежде, загорелись радостным огнем светлые глаза.
– Я вот тоже сказала в департаменте, что от своей земли не откажусь. Я не сдамся, пока не добьюсь справедливости. Пусть что хотят со мной делают. Но я не отступлю, землю свою верну… Просьба к вам – не оставляйте нас.
Она уходила так порывисто, твердо, что у меня не оставалось сомнений: такому борцу не страшны никакие преграды.
Опять господин великий случай подвернулся к месту. В Думу пришел отчитываться заместитель председателя Правительства И. Шувалов. В его свите я заметил министра сельского хозяйства. Она притаилась в углу высокой ложи. Я подошел к ней и предупредил, что вновь готов отчитать ее за невнимание к судьбе племзавода «Красный Октябрь». Прошло, мол, время, вы обещали разобраться, связаться со мной, но никакого серьезного ответа я так и не получил. Министр попросила меня не выступать. Заверила, что во всем разобралась.
– Наше министерство тут ни при чем, – пыталась убедить меня Е.Б. Скрынник. – Все проблемы племзавода решает Росимущество. Именно оно и передает пакет акций этого предприятия в собственность вашей области.
– Но судьбу акций решал почему-то ваш заместитель Беляев, он давал от ведомства согласие на это, он подписывал соответствующее письмо. Оно у меня есть.
– К нам по поводу акций обратился губернатор.
– Обратился, ну и что? Если не в вашей компетенции
– Да, Беляев подписал… Это отдельный вопрос. Я повторяю, что Министерство сельского хозяйства здесь ни при чем. Я не вправе что-либо сделать… Ну, чем я могу помочь?
– Почему вы не можете помочь? – упорно гнул свою линию я. – Вы как раз даже очень можете помочь своему племзаводу. Во-первых, встаньте на его защиту, заявите Росимуществу, что не следует разорять государственное племенное хозяйство с доброй историей. Если там вас не хотят слышать, то вы человек волевой, придайте голосу стали и потребуйте остановить конфликт, восстановить справедливость. Во-вторых, надо все-таки не убегать от острого вопроса. В чем виноваты крестьяне из племзавода «Красный Октябрь» и их директор Ежова, спасающая вместо вас государственное племенное хозяйство, у которых вы, государственные чиновники, отняли землю?!
– Хорошо, я еще раз документы посмотрю. Потребовать, конечно, я могу…
– Просьба: во избежание дальнейшей переписки письмо-ответ подпишите сами.
Мои коллеги-депутаты, наблюдавшие за диалогом, поинтересовались, почему я прошу у министра всего лишь разобраться с конфликтной ситуацией вокруг земли, а не ставлю главные, жизненно важные вопросы. Например, о том, что такие гигантские животноводческие комплексы уничтожат вокруг все колхозы, совхозы и фермерские хозяйства. Их монополизм создаст для маленького района такие трудности экономического, политического и социального характера, что волками придется выть. Район ничего не получит, кроме маленьких отчислений в бюджет. Зато экологические беды станут громадными. И не только от падежа скота. Потом, и само молоко от коров, которые не гуляют на травке, а все время содержатся на привязи и поедают опасные комбикорма и разные добавки, не будет полезным. Посмотрите, как за рубежом такие гиганты работают! Одни диоксиновые и прочие болезни чего стоят!
– Разве я могу сейчас говорить про беды в будущем, когда у людей отняли землю, и когда все земли района и области заросли лопухами и деревьями?! На меня и так чиновники всех дохлых собак вешают, говорят, что мы с Ежовой спугнем инвестора. Мне наш областной министр сельского хозяйства Боровицкий Михаил Васильевич однажды сказал: пусть хоть что-то будет построено на наших заросших полях, стыдно смотреть… Наверное, он прав. Пусть хоть что-то построят! Лишь бы не обижали земляков. Они добрые, наивные… И просят малого: оставить им хороший участок земли, их родной земли.
Конечно, в эти минуты я думал и о том борисоглебском монополисте, который в недалекой перспективе подомнет и подчинит весь район. Наши чиновники хотят капитализма. Они слышали, что во всем мире сельское хозяйство подконтрольно крупному бизнесу. Но они не знают, что капитализм – это конкуренция. Значит, надо было строить не один комплекс на 5000 голов, а пять комплексов по 1000 коров. Еще чиновники игнорируют тот факт, что в США, Европе, Австралии и т. д. земля и техника принадлежат фермерам. А нас чиновники толкают на путь Латинской Америки, когда люди превращены в холопов, наемных рабов, а владеют землей и имуществом новые аграрные бароны и латифундии. Они обязательно подчинят себе местную власть. Затем они уничтожат кооперацию, малый и средний бизнес, конкуренцию и местное самоуправление.