Распутье
Шрифт:
— Почему? Это ведь благословение Ио. Ты замужем, опять-таки не молоденькая, чтобы тянуть, и королю живот представить нужно. Я не понимаю, отчего ты так сердита?
— Оттого, что беременна.
— Ты от него детей хотела? — имени Свен не назвал, но я прекрасно поняла.
Ответ окончательно перевернул модель мира супруга.
— Я ни от кого детей не хотела. А ты вообще даже спрашивать не стал, оплодотворил и доволен!
— А надо было спрашивать? — брови Свена поползли вверх.
— Представь себе! — огрызнулась
Ишь, держит, собственник! Но не орёт, не читает нотации — уже хорошо. Понять пытается, только не поймёт.
Вновь захлестнула обида, и я разрыдалась.
— Женщина всегда хочет детей, а жена их рожает. Или у вас не так?
— У нас… у нас мужчина, если обещал, держит слово. Ты говорил: без детей! Ты знал, я не хочу детей, ты обо мне вообще не думал! — обличительно выплюнула в лицо Свену и дёрнулась, высвободив руки.
Так хотелось снова ударить, аж ладони чесались. А муж сидит, как телёнок, глазами хлопает. Не понимает.
А потом всё расхотелось. Улечься бы в уголке, и чтобы никто не трогал. Неужели беременность уже сказывается? Кажется. У будущих мамочек жуткие перепады настроения, гормоны скачут. Что мы и имеем. Вместо адекватной Иры — то ревущая дура-корова, то психбольница на выезде. Что же дальше-то? Мне уже страшно.
Свен шумно вздохнул и сграбастал в объятия. Провёл ладонью по животу, потом по подбородку и уставился в глаза — пристально, внимательно.
— Иномирянки совсем другие, — задумчиво пробормотал муж, поглаживая по мокрой коже. Скорее рассеянно, нежели лаская. — И что мне с тобой делать-то? Может, у вас и рожают иначе? К лекарю всё равно сходим. Я здорового наследника хочу и живую жену.
Икнула и в ужасе спросила:
— Многие родами умирают?
И тут же заголосила:
— Свен, я не хочу! Не хочу тут рожать! Знаю я, запрут в тёмной комнате, чтобы срок долежала, а потом вместо лекаря — одна сумасшедшая бабка. Лежишь одна, мокрая, в темноте, от боли едва жива, а она на кухне настойку пьёт.
— Не будет пить, — теперь муж погладил вполне осознанно. — Как миленькая по первому знаку бегом примчится.
— Она же не лекарь! — продолжала гнуть своё. Картина средневековых родов, почерпнутая из романов Грегори, как живая, встала перед глазами. — Начнёт бормотать молитвы, лоб смачивать. Просить тужится. Разве это поможет? Я скорее подохну, чем рожу. А если роды сложные, а если что-то пойдет не так, а если… Да ни в жизнь! И ты ещё удивляешься, чем я недовольна. Даже без анестезии, тьфу, обезболивания рожать!
Свен задумался и, наконец, выдал:
— Я с мэтром Алидисом посоветуюсь. Если в твоём положении можно через Врата, то потерплю твой мир.
— Не поняла? — недоумённо замотала головой.
— Со своим лекарем родишь, — пояснил маг и забрался под рубашку, к животу. Видимо, полагал, уже что-то есть.
Нет, ещё рано, Свен, обождать придётся. Не раньше осени нащупаешь.
Обещание мужа успокоило. На Земле всё хорошо будет. И конкуренты не угробят, и зараза никакая не пристанет. Опять же ребёнка привьют, нормальное свидетельство о рождении дадут. Только на месте отца — прочерк. Свену это точно не понравится. Но уж больно муж у меня приметный, документы ему получить тяжело. А после Владислава — почти нереально. Только поддельные покупать. Но тоже напрасный риск.
Ох, что родителям скажу? Нагуляла, в подоле принесла. Штампа ведь в паспорте нет: галанийский брак не считается. Подумают ведь, что Свен поматросил и бросил.
Искоса посмотрела на мужа. А тот увлечённо поглаживал вместилище своего наследника, даже улыбался. Желанный ребёнок, а не просто для галочки — такое сразу чувствуется.
До чего же милая картина! Не думала, что увижу Свена таким. Признаться, таким он мне гораздо больше нравится. Многие бы обзавидовались. И не надо мимишного умиления, пафосного: «У нас будет малыш!» и мишек с тортиками.
— Успокойся, ты не умрёшь, — муж перехватил мой взгляд и, наклонив, поцеловал. — Тебя Ио любит. От костра уберёг, в мой дом привёл.
— А денег не дам, — сверкнул глазами Свен и пригрозил пальцем. — Даже не думай!
— Догадался? — я виновато отвела взгляд.
Маг фыркнул и выпустил из объятий. Сразу стало холодно и неуютно.
Сейчас начнёт кричать!
— Ишь, чего удумала, грех на душу брать! Я бы понял, если б в подоле принесла или в переулке прижали, но от мужа ж! Или я тебе настолько постыл, что травануться рада?
Свен напрягся, будто струна, а я сидела и молчала, покраснев, как рак. Стало стыдно. Со стороны ведь так и выглядело: муж настолько омерзителен, что хоть из окошка.
— Ну, Ирина, — имя произнёс чётко, даже с непривычными для галанийцев твёрдыми согласными, — как ко мне относишься? Тошнит, и нос воротишь?
Давить маг умел, смотрел не хуже инквизитора, и я, не знаю уж, почему, запинаясь, брякнула:
— Я тебя люблю.
Свен сглотнул и уставился на меня, будто на диковинный экспонат в музее. Потом тяжело плюхнулся спиной на кровать и простонал: «Ио, за что мне это?!»
— Что — это? — осторожно переспросила я.
— Твоё враньё. Ирина, я тебе не верю: у тебя глаза холодные. Какая уж тут любовь?
— Обычная, — обиделась я и испуганно добавила — хватит уж на сегодня необдуманных слов: — К другу. Я тебя как друга люблю.
— Угу, мужа как друга! — пробурчал Свен и отвернулся. — Сначала обнадёжила, потом шмяк по морде. Но хотя бы ребёночек… Авось, его ты любить будешь: женщина, как-никак.
Так мы и посидели-полежали в молчании пару минут, а потом маг вскочил, и завертелось. Меня отправил умываться, утирать сопли и слёзы, сам принялся собирать сумку. Дела никто не отменял, нам ещё к мастерам идти.