Распятая плоть
Шрифт:
— Вы что — шутите?! — У него глаза полезли на лоб.
— Да говори же, черт возьми!
— Ну... около часа, может быть, меньше. А вы что, сами не помните?
— Нет, — буркнул я, — ничего не помню. Глаза у него сузились.
— Так вы, выходит, не помните, как сунули мне сотню?
— Что за сотню?
— Раз так... — Он вздохнул. — Погодите, я сейчас. — Лицо его помрачнело.
— Оставь ее себе. — Я схватил его за руку. — Если я дал тебе сотню, она твоя... Послушай, парень, я частный детектив. Или я уже говорил?
Рыжий кивнул, тараща на меня глаза.
— Я
Когда я обернулся, рот у него был открыт так, словно он готовился исполнить сольную партию. Парень немедленно закивал.
— Вот это да! — выдохнул он. — Ну и ну!
— Послушай, сынок, — перебил его я, — расскажи-ка мне, и поподробнее, что я делал сегодня. Конечно, то, что тебе известно. В долгу не останусь...
Он протестующе поднял руку:
— Мистер, ваша сотня для меня и так дар Божий! Мне в жизни столько не платили! Будем считать, что мы в расчете!
И парнишка рассказал мне все, что знал, и постепенно перед моими глазами обрисовалась более-менее четкая картина того, что произошло около часа назад. Это заставило меня вскочить на ноги и кинуться наверх. Правда, не в 524-й номер.
Я не верил своим ушам.
— Так я принес с собой магнитофон?! А потом что?
— Вы наняли меня, мистер. Заплатили мне столько, что я ваш должник навечно.
— Черт бы тебя побрал, я уже успел пожалеть об этом! Можешь провести меня туда?
— Конечно.
Лифт выкинул нас обоих на пятом этаже, мы прокрались по коридору и бесшумно проскользнули в номер 522. Комната была пуста. Мы вошли, и я, прикрыв за собой дверь, навалился на нее всем телом. Дыхание у меня пресеклось.
Посыльный с тревогой посмотрел на меня.
— В чем дело, мистер? — В пустой комнате его голос гулко отдался эхом.
Я скривился и приложил палец к губам. Парень в ответ стиснул зубы и понимающе закивал, потом повернулся и ткнул пальцем в сторону открытой двери шкафа. Рядом стоял магнитофон.
Он был на месте, точь-в-точь как рассказал этот парнишка! Я подошел к нему на негнущихся ногах. Пленка медленно наматывалась на бобину, и я заметил, что ее осталось не больше чем на несколько минут. Я убрал из шкафа микрофон, выключил магнитофон и вложил на место шнур. Кивком поблагодарил посыльного и на цыпочках направился к двери, зажав магнитофон под мышкой.
Потом я приоткрыл дверь, и мой рыжий приятель одним глазом выглянул в коридор. Он внимательно осмотрелся по сторонам и сделал мне знак — я осторожно выбрался вслед за ним. Кошачьими прыжками я пронесся по коридору, даже не дождавшись, пока паренек запрет дверь.
Встретив его у лестницы, я спросил:
— Погоди-ка, я забыл, как тебя зовут, парень?
— Так вы ж прозвали меня Рыжим. По мне, так имечко ничуть не хуже других.
Пошарив в карманах, я выудил бумажник. Утром там были две сотенные бумажки, сейчас лежала одинокая Двадцатка. Я вытащил ее и протянул ему:
— Идет, Рыжий. Как насчет того, чтобы выполнить еще одну просьбу?
Он решительно оттолкнул мою руку:
— Не надо больше денег. Что надо делать?
— Поднимись в номер 524 и постучи. Если там кто-то есть, придумай что-нибудь, скажи, что это ошибка; или притворись, что кто-то звонил и просил подняться. Он или она, не исключено, что там женщина, черт побери, я и сам не знаю! Я вообще уже не понимаю, что за чертовщина здесь творится! Ладно, Бог с ним! Так вот, мне нужно, чтобы ты успел сунуть туда нос. А потом возвращайся, расскажешь, как там и что.
— Понятно.
— И, слышишь. Рыжий, не отказывайся. — Я насильно затолкал двадцатку ему в карман. — Было бы больше, дал бы больше. Ты, сынок, и не понимаешь, какое дело для меня делаешь. К тому же кто знает, что там ждет тебя наверху? Впрочем, думаю, ничего страшного — кого в наши дни удивит, если кто-то ошибется дверью. Ну а там гляди в оба и считай, что я тебя предупредил. Идет?
— Плевое дело, — фыркнул он и направился к номеру 524.
Спустившись на несколько ступенек, я спрятался за углом и, прильнув всем телом к стене, затих. Господи, да неужто это я, Марк Логан, прячусь тут, пока щуплый паренек стучит в дверь, где скрывается убийца? И мое сердце колотится так, что чуть не выпрыгивает из груди?! А самое ужасное то, что мне ничуть не было стыдно. Да я лучше спрыгну с двадцатого этажа, чем подойду к этой двери, пока не прослушаю магнитофонную запись.
Прошло уже около минуты. Я скрежетал зубами, тщетно пытаясь взять себя в руки. Наконец парень вернулся.
— Ничего, — страшным шепотом объявил он, — ни души. Ни одежды, ни людей, вообще ничего. Нет даже окурков в пепельнице, я специально проверил. Полотенцами тоже не пользовались, я посмотрел. Все выглядит так, словно там вообще никого не было.
Я помотал головой:
— Кто-то там был. Кто-то должен был находиться там, я уверен в этом!
Он недоверчиво хмыкнул, и мы вошли в лифт. В холле мы распрощались.
— Спасибо за помощь, Рыжий, — сказал я. — Только ни слова об этом, даже маменьке, ты понял? — Я задумался — И вот еще что. Возможно, я еще вернусь. Если вдруг тебе удастся разузнать, кто останавливался в этом номере, я в долгу не останусь. Только умоляю тебя, будь поосторожнее!
— Постараюсь, — кивнул он. А когда я был уже возле дверей, вдруг помахал мне рукой:
— Спасибо вам!
Вернувшись в офис, я еще раз перечитал записку, которую нацарапал наспех и оставил перед уходом на письменном столе. Решительно скомкав записку, я сунул ее в карман и позвонил Брюсу. Он ответил почти немедленно.
— Брюс, это Марк Логан.
— Привет, Марк. Где это тебя носило весь день? — Голос его звучал как-то странно.
— Сам не знаю, дружище. Брюс, мне срочно надо тебя увидеть. Ты не против, если я сейчас заеду?
— Конечно. А в чем дело?
— Расскажу, когда приеду. В деле Уэзера нет никаких новостей?
— Насколько мне известно, нет...
— Узнали что-то о Люшене и Поттере?
— Нет. Кстати, Марк, ты ведь виделся с Борденом?
— Вообще-то да, но потом так и не смог поймать его по телефону. А в чем дело?