Распыление. Дело о Бабе-яге
Шрифт:
— А стрельба велась холостыми. — добавил Штык.
У меня в животе образовался холодный ком. Челюсти свело, перед глазами сгустилась муть. Лумумба продолжал что-то говорить, но я его перебил.
— Стало быть, кое-кому вы всё-таки дали понять, что находитесь на Этом свете.
Наверное, я говорил слишком громко, потому что вдруг все уставились на меня. Но я не собирался извиняться. С грохотом отодвинув стул, поднялся и заявил:
— Не знаю, что вы там себе думали, бвана, но держать
Чувствуя, что щеки наливаются предательской багровостью, я вышел.
Светало. Улицы были тихи и пусты, за набережной, в своем ложе из гранита сонно плескалась река, а горизонт разгорался чистейшим золотом.
Вдохнув полной грудью прохладный медовый воздух, я расслабился. И вдруг понял, что наставник был прав: городок и вправду симпатичный.
На крыльцо вышел Лумумба. Посмотрел на встающее солнце, точно так же, как я, вздохнул, и сказал, не глядя на меня:
— Уж от тебя-то я истерики не ожидал, молодой падаван. Стыдно должно быть.
Мне и вправду было стыдно за вспышку, но я только фыркнул.
— Сами хороши. Хлебом не корми, дай представление устроить. Вам бы, бвана, в бродячий цирк устроиться. Фокусы показывать.
— Спасибо, хоть в клоуны не записал.
Я снова фыркнул, и гордо отвернулся. Иногда так бывает: знаешь, что не прав, а всё равно в бутылку лезешь.
На крыльцо вышла Маша. Посмотрела на меня, на Лумумбу…
— Ну что вы, как маленькие. У меня Близняшки так друг на друга дуются. Дядя Базиль, а вы знаете, что Ванька ваш крестик потерял? Теперь вам придется ему другую подарульку смастерить. Чтоб не волновался зазря.
Лумумба дернул меня за рукав.
— Что, правда, потерял? — я только кивнул. В носу предательски щипало. Ну дурак, сам понимаю…
Вдруг он обхватил мои плечи, и, заглянув в глаза, прижал к сердцу.
— Прости, Ванюха. Я ведь о таком повороте и не думал. Решил, что ты, как всегда, ваньку валяешь…
— Проехали. — я сдержал всхлип и отстранился.
По улице, в нашу сторону, кто-то шел. Кто-то высокий, тощий, одетый во всё черное. Пегие волосы собраны в хвост на затылке — такие у нас в Москве зовут "бойцовыми рыбками". Длинное, немного лошадиное лицо упрямо сосредоточено, а глаза впились в нашу группу.
Маша, как только его увидела, вскрикнула, и побежала. Повисла у этого длинного на шее, и, кажется, заплакала.
— Ну, теперь точно все в сборе. — удовлетворенно сказал Лумумба, и, взяв меня за рукав, потащил к дверям. — Идем, Вань, обратно. Пускай люди поздороваются.
…Река искрилась и переливалась миллионом серебряных чешуек, над водой по-утреннему суетились чайки. То одна, то другая стремительно пикировали, и появлялись с зажатой в клюве килькой.
— И вправду симпатичный городок. — примирительно сказал я Лумумбе. — Может, задержимся на немножко?
Рядом с нами, на высокий гранитный парапет приземлилась здоровущая ворона и принялась прыгать, потешно встопорщивая перья. Балансируя крыльями, она всё время поглядывала на нас желтым круглым глазом. Смотреть на чаек мне надоело, и я стал наблюдать за этим новым чудом природы.
— Кар-кар. Чирик-чирик. — сказала птица, и посмотрела на меня выжидательно. — Дай птичке крошек, хороший человек. Вон, у тебя из кармана баранка торчит. Покорми птичку.
Я покосился на учителя. Может, у меня опять капец мозга от напряжения сделался? Уже с птицами разговариваю…
— Ну, чего уставился? — сказала ворона. — Птиц никогда не видел? Или баранки жалко?
— Бвана, вы её слышите? — спросил я уголком рта.
— Отчего ж не слышать? — пожал тот плечами. — Обыкновенный магический вестник.
— Птица-Гамаюн. — гордо выпятила грудку ворона. — Отличается умом и сообразительностью. Умом. — она со значением посмотрела на меня, — И сообразительностью… Дай птичке баранку, жадина.
Наставник нежно погладил ворону пальцем по черной головке. Та довольно прикрыла глаза.
— Ты откуда, милая? — спросил он так, будто птица была нормальным человеком.
— Летела я через тридевять земель, из тридесятого царства. Из северной страны Мангазеи. К тебе, черный колдун, с просьбой о помощи.
— И кто ж тебя послал? — Лумумба подставил руку, и ворона порхнула ему на запястье, крепко обхватив рукав здоровущими черными когтями со стальными наконечниками.
— Поклон шлет и челом бьет тебе Великая Княгиня… — раскинув крылья, ворона неуклюже поклонилась, да чуть не тюкнулась клювом вниз. Наставник её подхватил.
— Ладно, ладно, гостья чужедальняя. Я понял. Теперь давай по-существу.
— А по-существу… — ворона с облегчением переключилась на деловой тон. — Бывшая жена твоя, Ольга Владимировна, просит помощи. Потому что больше никому доверять не может. Обложили хозяйку со всех сторон, казнить в скором времени грозятся.
— Сроки? — подобрался Лумумба.
— Сроки все давно вышли. А времени до суда — в лучшем случае неделя. Или семь дней. Как тебе больше нравится…
Лумумба посмотрел на меня. Я покорно вздохнул.
— Бежать на вокзал, за билетами?
— Нет времени. На этот раз воспользуемся магическим экспрессом. — он посмотрел на птицу. — Координаты точки выхода есть?
— Как не быть. — ворона чистила клюв о рукав наставника. — Всё давно готово, ваше сиятельство.
— А как же Маша? — вдруг мне стало страшно, что мы, прямо сейчас, сиганем в портал.
— Ну разумеется, ты за ней сбегаешь, падаван. — закатил глаза Лумумба. — Или мне, самому, прикажешь…
Я сорвался с места.