Рассадник добра
Шрифт:
— По-моему, эти вещи совершенно друг с другом не связаны, — пробормотала Машка.
— Как это «не связаны»?! — Вий аж подскочил. — Самым прямым образом связаны! Бог может забрать кого угодно и заставить умереть кого угодно. Это закон. Ни один маг не может сопротивляться прямому приказу бога. Только люди довольно-таки странные существа. С рождения они наполовину погружены в мир иллюзий. Для них мечта часто становится одной из форм реальности. Это мы живем в надежном мире, а вы... Впрочем, я отвлекся. Тукка был уверен, что отец отослал его в закрытую академию не из-за своей неистребимой лени, а оттого, что не хотел делиться с сыном своей тайной бессмертия. И, как только замок перешел в его руки, он тут же отправился
— Ваш легендарный Тукка, он что, совсем идиотом был? Законченным? — хмыкнула Машка.
— Почему это идиотом? — удивился Вий. — Наоборот, люди считали его весьма хитромудрым. Говорили, что мудрость Тукки так же велика, как и его... В общем, неважно. Говорили, что он был умен и хитер.
— Если бы у его отца было зелье бессмертия, он бы его, наверное, выпил? — медленно, словно разговаривала с человеком, чье развитие заторможено, сказала Машка. — А если бы он его выпил, он бы, наверное, не помер? А если замок перешел к Тукке, значит, его отец Остронос таки помер. Или этот гениальный вор в суматохе об этом забыл?
— Хм, нестыковочка, — признал эльф, немного подумав. — Впрочем, может быть, он подумал, что его отца кто-то убил. Неожиданно. И тот просто не успел выпить свое зелье. Знаешь ли, Жанма часто был невнимателен и рассеян. И не страдал манией преследования в отличие от большинства коллег. Тукка надеялся на случайность: ведь ему обыск лаборатории не стоил ничего, а найдя зелье, он стал бы неуязвимым и вечным. Почти как бог. Кто же не хочет стать богом?
— Я не хочу, — отозвалась Машка. — Куча проблем, куча людей со своими дурацкими проблемами под окнами день и ночь воет, а удовольствия никакого. Разве что такие же дурацкие славословия, сидя в собственном храме, выслушивать. Мы лучше как-нибудь по-простому.
— Тукка хотел, — продолжил Вий. — Он хотел быть богатым и бессмертным, а потому, разбирая отцову лабораторию, мечтал о том, как разделит найденное зелье на много-много капель. Одну примет, чтобы получить эффект, а прочие продаст за огромные деньги коллегам. Воровство годилось для того, чтобы перебиваться с рийсы на морскую дрянь, иногда позволяя себе овощи, но Тукка хотел именно огромных денег. Он провел в лаборатории целый сезон. Жанма умер, когда деревья только-только начинали просыпаться, а Тукка вышел из лаборатории тогда, когда листья лежали мертвыми на такой же мертвой траве. И он не нашел вожделенного зелья. Вместо него в самом дальнем углу лаборатории он обнаружил источник неприятного запаха, на который вот уже год жаловались слуги. Там, в шкафу, грудой были свалены заскорузлые грязные носки, а поверх них лежала полуразложившаяся тушка давным-давно издохшей громадной крызы. Тукка, запершись в кабинете, рыдал, как младенец, и грозился пойти к некроманту, чтобы высказать все отцу и вытрясти из него тайну зелья. Он был уверен, что просто не сумел найти маленький флакончик в большом и чудовищно захламленном замке. Но душа отца не отзывалась.
— А что, должна была? — удивилась Машка.
— Вообще-то считается, что коварно убитый врагами человек не может получить загробного блаженства или мук, не объявив родственникам имя своего убийцы, — назидательно сказал Май. — Они же должны достойно отомстить за него.
— Душа не отзывалась, — махнув рукой, сказал Вий. — И спустя некоторое время Тукка действительно отправился к мессиру, владеющему путями мертвых. История не сохранила его имени, потому что уже на следующий день неудачливого некроманта нашли мертвым на пороге его дома. Душа Жанмы, которого он вызывал с подачи Тукки, разгневалась и попросила трех помощниц Херона Дохлого защитить его от посягательств живых. За то время, пока его сын копался в лаборатории, он успел свести с чудовищными дамами довольно близкое знакомство.
— Страсти какие. — Май уважительно хмыкнул. — Шустрый дяденька. Такого и могила не исправит.
— Тукке ничего не оставалось делать, кроме как отложить беседу с отцом до худших времен, — продолжил Вий. — Богатство ему не светило, золотой карась проплыл мимо его мажьей пасти. И он принялся приводить в порядок отцовский замок и поместье, чтобы заработать лишние резы на зиму на продаже свежих овощей. Он, знаешь ли, как многие в его возрасте, задумывался о женитьбе. А кому нужен не слишком богатый вор, который к тому же лицом уродился не в отца-красавчика, а в мать, которую Жанма когда-то просто пожалел, женился и забрал от сумасшедших родителей в свой просторный дом. Тукка съездил в столицу и во всеуслышание объявил, что никаких неопознанных зелий сильного действия в лаборатории Остроноса им не обнаружено. Конечно, Король-Солнце, тогда им был Тимардин Ветер, немедленно отправил в замок магическую комиссию из тех слуг Искусства, что работали на корону, но, увы, и они также ничего не нашли. И Тукка со спокойной совестью занялся разведением сладкой тынды и полосатых баклажан.
— Полосатых чего? — переспросила Машка.
— Баклажан, — повторил Вий. — Тогда они были здесь в изрядной моде.
— Дудки, — возразила Машка. — Баклажаны полосатыми не бывают. Они темно-темно-синие. Блестящие.
— Это у вас какие-то больные баклажаны, — бесцеремонно отмел ее возражения эльф. Впрочем, эта замечательная раса всегда отличалась неумеренной самоуверенностью. Такой же огромной, как их невероятные ресницы. — Правильные баклажаны должны быть полосатыми и солеными. А совсем уж хорошие — чуточку пахнуть дохлой рыбой. — Эльф мечтательно прикрыл глаза и облизнулся.
— Какая мерзость. — Машку передернуло.
— Не скажи... Некоторым нравится. У каждого свой вкус, — не согласился Вий. — Я, к примеру, до сих пор не могу понять, как это ты ешь фиговые семена.
— И вовсе они не фиговые, — обиделась Машка. — Очень даже вкусно. Это меня Айшма угостила.
— Из них выращивают фигу, — объяснил Май. — Это лиана такая. Ядовитая. А в деревнях их принято грызть после еды. Чтобы не болеть. Айшма же деревенская, от привычки этой избавиться вот уже лет двадцать не может. И тебя заразила, чтобы сильно не выделяться на фоне городских слуг мессира. Квохча старая.
— Да ты что?! — поразилась Машка. — Ни за что бы не подумала, что она не из города.
— Она это тщательно скрывает. — Май улыбнулся. — Старший, а ты что замолчал?
— Ну вы же меня не слушаете, вам бы все сплетничать, — проворчал Вий недовольно, однако принялся рассказывать дальше: — Но с баклажанами у Тукки ничего не вышло. Где-то вскоре после праздника середины зимы, Дня Гаснущего Солнца, он вышел на балкон замка и увидел, что на полях вокруг копошится херонова прорва невероятных существ. А вдали, у самого горизонта, разбит мажий палаточный городок. Через некоторое время его посетил вестник, который передал ему ультиматум появившихся под стенами замка магов. Оказалось, что никто из них не поверил выводам комиссии. Рассудив, что на месте Тукки они тоже не стали бы платить налог на сверхсильную магию и ставить в известность конкурентов, они собрались вместе и, призвав в этот мир армию разнообразных демонов, отправились силой отбирать зелье. Тукка пригорюнился.
— Точно, идиот, — не выдержала Машка. — Он что, не мог сказать вестнику, что уже выпил зелье? Или его... хм... мудрость была не такой огромной, как гласит легенда?
Эльф вспыхнул.
— Откуда мне знать? Я с ним в близких отношениях не состоял! И кроме того, не я сочинял эту дурацкую легенду, я ее только пересказываю. Не нравится — я не навязываюсь!
И он отвернулся демонстративно, с такой обидой, что у Машки защемило сердце. Так напоказ страдать умеют только эльфы и могущественные настроенческие маги.