Расшифрованная «Белая Гвардия». Тайны Булгакова
Шрифт:
Любопытно, что гетман Скоропадский, сам едва не ставший жертвой покушения вслед за Эйхгорном, в своих мемуарах сказал о фельдмаршале несколько теплых слов:
«Эйхгорн был уважаемый дед в полном понимании этого слова, умный, очень образованный, с широким кругозором, доброжелательный, недаром же он внук философа Шеллинга. Ему не были присущи спесивость и заносчивость, которые иногда встречались среди немецкого офицерства».
Вполне возможно, что лично Эйхгорн действительно не был заносчивым человеком и не питал никакой ненависти к украинскому народу. Но он стал символом ненавистной крестьянству германо-австрийской оккупации (у Скоропадского реальной власти не было, так как не было ни боеспособной армии, ни налаженного аппарата управления, ни сколько-нибудь популярной политической программы) и потому был убит.
Кстати, по словам Н. Полетики, «пан-гетман», как утверждали злые языки в Киеве, ни слова не понимает по-украински.
Так что Булгаков совершенно справедливо поиздевался в «Днях Турбиных» над украинским языком гетмана и его адъютанта Шервинского. А в романе Алексей Турбин уличает Скоропадского в том, что он «не говорит на этом проклятом языке».
Известный историк философии Василий Васильевич Зеньковский, бывший в правительстве гетмана министром по делам вероисповеданий, в мемуарах утверждал: «Появление в Киеве немцев в первых числах марта возвращало к нормальной психологии – и это возвращение к былым формам жизни не просто отодвигало кошмар большевистского режима, но открывало простор для протеста и борьбы, для активного сопротивления ему. Пока держалось «социалистическое» правительство Голубовича, еще не могло быть полного расцвета всей этой психологии, но гетманщина, утверждавшая открыто и смело возврат к «буржуазному» порядку, сама была свидетельством и проявлением того, что жизнь возвращается к старым берегам…
Но, кроме психологического перелома, было и объективное содержание в социально-политической реставрации. Восстанавливался нормальный гражданский порядок, нормальные экономические отношения, стала воскресать промышленность, пошли в ход сахарные заводы (чему всячески содействовали, между прочим, немцы), появилась иностранная (конечно, лишь немецкая) валюта. Школы стали работать нормально, а с ними стала воскресать и вся культурная жизнь, художественная, идейная. Была уже достаточная атмосфера свободы, не стеснявшей даже оппозицию режиму. Стали появляться иностранные газеты, книги, стали возможны поездки в Австрию и Германию…»
Булгаков как раз и показывает это возвращение к норме на примере быта семьи Турбиных, но тут же демонстрирует обманчивость этой нормы, предупреждая, что героям романа предстоит мучиться, проливать кровь и умирать. Гетман является в их глазах главным виновником того, что нарушенную революцией норму не удается сохранить. Скоропадский вел совершенно безумную политику. Рабочих он лишил 8-часового рабочего дня, вернув 12-часовой, лишил права на забастовки и профсоюзные объединения. У крестьян он не только отобрал захваченные ими помещичьи земли, но и заставил работать на помещиков и выполнять все требования немцев и австрийцев насчет реквизиции продовольствия. Последние были заинтересованы в сохранении помещичьих хозяйств, так как только в этих хозяйствах можно было быстро взять много хлеба. В результате Украина была охвачена крестьянскими восстаниями, и режим гетмана мог держаться, только опираясь на германские и австрийские штыки. При этом Павел Петрович с самого начала понимал, что войны Германии не выиграть, а значит, довольно скоро немецкие и австрийские войска покинут Украину. Но гетман надеялся, что на смену немецким придут войска Антанты. Однако этого не случилось. Правда, французские и союзные с ними войска, общей численностью до 60 тыс. человек, высадились в Одессе. Надеждой на приход французских сенегальских полков живут Турбины и их товарищи, надеющиеся отстоять город от Петлюры. Однако эти надежды тают с каждым днем. Поэтому на изразцах турбинской печи Николка пишет: «Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, – не верь. Союзники – сволочи». И безнадежностью веет от веселых куплетов на турбинской вечеринке накануне падения гетмана:
Игривы Брейтмана остроты,И где же сенегальцев роты?Г.Н. Брейтман был владельцем газеты «Последние новости» и по совместительству – антрепренером труппы киевской оперетты, так что остроты могли относиться как к публикациям газеты, так и к опереттам.
На самом деле французские войска так и не двинулись на Украину из Одессы и Крыма потому, что солдаты Антанты, только что с огромными жертвами победившие Германию, абсолютно не горели желанием воевать ни с петлюровцами, ни с большевиками. Предложить им какие-либо внятные цели войны на Украине французское правительство так и не смогло. А с ненадежными войсками опасно было
В итоге Скоропадскому пришлось бежать в Германию, бросив на произвол судьбы защищавших его офицеров и добровольцев.
В романе Булгаков использует мотив «оборачиваемости» большевиков и петлюровцев. Отметим, что в действительности многие деятели украинского национального движения и части петлюровской армии нередко в ходе Гражданской войны или уже после ее окончания переходили на сторону большевиков либо, по крайней мере, признавали советскую власть. Так, один из руководителей Центральной рады и Директории известный писатель Владимир Кириллович Винниченко в 1920 году короткое время входил в состав Компартии Украины и украинского Совнаркома. Правда, продержался он в их составе недолго и предпочел эмигрировать, чем, несомненно, спас собственную жизнь: террора 1937–1938 годов он бы точно не пережил. Уже после окончания гражданской войны вернулся в СССР бывший председатель Центральной рады известный историк Михаил Сергеевич Грушевский. Умер он в ноябре 1934 года в Кисловодске от заражения крови, и есть серьезные основания полагать, что его смерть была организована чекистами. Тем более, что в конце 30-х годов все его труды были запрещены, а почти все родственники репрессированы.
Перешел к большевикам и один из ближайших соратников Петлюры Юрий Тютюнник, выпустивший в 1924 году в Харькове на украинском языке мемуары «С поляками против Украины», а позднее работавший в украинской кинематографии, написавший сценарий для знаменитого фильма Александра Довженко «Звениггора» и благополучно расстрелянный 20 октября 1930 года на Лубянке. Кстати сказать, в период действия романа «Белая гвардия» Тютюнник был начальником пробольшевистского Революционного штаба города Киева. 18 ноября его арестовали. Но в ночь с 13 на 14 декабря, перед самым вступлением армии Петлюры в город, Тютюнник вместе с остальными заключенными Киевской крепости обезоружил офицерский караул и занял почти весь Печерск.
Прототип одного из персонажей «Белой гвардии», ворвавшегося в город петлюровского полковника Болботуна, полковник Петр Федорович Болбочан, бывший капитан царской армии, ранее командовавший 1-й Запорожской дивизией в армии Скоропадского, действительно в ноябре 1918 года встал на сторону Директории. Но уже в январе 1919 года Болбочан, который командовал Запорожским корпусом на Левобережной Украине, был арестован и обвинен в сдаче большевикам без сопротивления Полтавы и Харькова, репрессиях против рабочих и крестьян и намерении присоединиться к Добровольческой армии Деникина. Репрессии действительно имели место. Что же касается Полтавы и Харькова, то Болбочан вынужден был оставить их без боя, выполняя ультиматум командования дислоцированных в этом районе немецких войск. Немцы мечтали побыстрее выбраться с Украины, и им совсем не улыбалось оказаться втянутыми в бои между петлюровцами и большевиками. Впоследствии Болбочан был освобожден из-под ареста, но в начале июня был вновь арестован и 28 июня 1919 года был расстрелян по приговору военно-полевого суда. Его с полным на то основанием обвинили в попытке самовольно возглавить Запорожский корпус и свергнуть Директорию. Болбочан, родившийся 5 октября 1883 года в селе Геджев, в Бессарабии, в семье православного священника, был кадровым офицером царской армии, еще до Первой мировой войны служивший в 38-м Тобольском пехотном полку. Заметим также, что дивизия Болбочана 14 декабря 1918 года Киев не брала. В этот день ее части вступили в Полтаву и Харьков. Печерск на самом деле заняли не части полковника Болботуна (Болбочана), как в булгаковском романе, а отряд Юрия Тютюнника. Не исключено, что киевляне по незнанию приняли тютюнниковцев за болбочановцев.
Судя по сохранившимся фотографиям, полковник Болбочан был человеком среднего телосложения, с вытянутым худощавым лицом, с бородкой и усами, закрученными на вильгельмовский манер. Настоящего Болбочана Булгаков наверняка никогда не видел и поэтому изобразил полковника Болботуна, ориентируясь на придуманную фамилию, которая ассоциируется с чем-то круглым: «Толстый, веселый, как шар, Болботун катил впереди куреня, подставив морозу блестящий в сале низкий лоб и пухлые радостные щеки. Рыжая кобыла, кося кровавым глазом, жуя мундштук, роняя пену, поднималась на дыбы, то и дело встряхивая шестипудового Болботуна, и гремела, хлопая ножнами, кривая сабля, и колол легонько шпорами полковник крутые нервные бока».