Рассказ кумыка о кумыках
Шрифт:
В феодальный период бораганцы в основном растворились в разноэтнической среде. Только жители двух аулов на территории современной Чечено-Ингушетии – Бораган-аула (он же Брагуны) и Баммат-юрта – признают себя потомками брагунцев. В то же время брагунцы, смешавшись с кумыками, чеченцами, ингушами и кабардинцами, оставили воспоминания о себе в топонимике этих мест (Бораган-гечу – недалеко от Аксая, Барагъан – аул в Эндирее), в названиях чеченских тейпов (родственных групп) и т. д. И, наконец, прямыми потомками брагунцев надо признать (если не всех, то часть) жителей сел. Красный Кизляр (быв. Кучук-юрт) и Подгорное Моздокского района Сев. Осетии, бывших подвластных кабардинским князьям Бековичей-Черкесских. И поныне кумыки, проживающие в этих селениях, признают свое родство с жителями Бораган-аула и другими брагунцами.
44. (С. 77). Это утверждение автора вызывает сомнение. Рядовой общинник, живущий и работающий на земле, принадлежащей феодалу, не мог быть «хозяином земли». Он имел право на надел, за пользование которым обязан был вносить определенную феодальную ренту.
45. (С. 78). Князья Хамзаевы (начиная с Алиша Хамзаева) в русских документах часто именовались Хамзиными.
46. (С. 78). Мычыгышами кумыки называли чеченцев, живущих по речке Мычык (Мычык – река, ич – внутри, мычыгыш – живущие за р. Мычык) и говорящих на одном из диалектов чеченского языка. Жители квартала Мычыгыш – аула сел. Аксай, очевидно, генетически были связаны с чеченцами этой группы. Чеченцы и кумыки постоянно находились в тесных культурно-экономических контактах. Браки между представителями этих двух народов были частым явлением. Высылку по кровной мести чеченцы нередко отбывали в селениях засулакских кумыков, а отдельные кровники обосновывались в них с семьями на постоянное жительство.
Возможно, что это название за ним сохранилось от людей, выселенных когда-то из Чечни (из общества Мычыгыш) и обосновавшихся здесь.
47. (С. 92). В работе Д.-М. Шихалиева тяжелое правовое положение чагаров неправомерно сглаживается. Все чагары подвергались прямому внеэкономическому принуждению. Владелец, хотя и наделял своего чагара землей, но сохранял за собой право в любое время вызвать его для работы в своем поместье.
Чагар мог, кроме того, быть продан. Как видно, например, из «Сборника адатов шамхальства Тарковского и ханства Мехтулинского», собранных и систематизированных известным исследователем обычного права горцев В. А. Комаровым, условия купли и продажи чагаров были четко определены и назывались «чагар-сату» (торговля чагарами). См.: ЦГА Груз. ССР. Ф. 1087. Оп. 2. Д. 272. Л. 1-18.
48. (С. 94). Автор не точен, когда относит теркеменцев к категории рабов. Он не точен и в объяснении их происхождения. Как свидетельствуют источники, дагестанские теркеменцы в своей основной массе представляли собой часть ассимилированных еще до XV в., а возможно, и позже с азербайджанским (ширванским) населением туркменских кочевых племен, по традиции сохранявших за собой свои племенные и этнические названия, в частности «туркмен», отсюда «Теркеме», вернее, «теракемэ» (арабизированное множественное число от «туркмен»). Судя по поздней топонимике местности Теркеме (название селения) и по преданиям самих теркеменцев, в составе «теракемэ» были таты, подары и др. иноэтнические элементы, ассимилированные уже «теракемэ».
В пределах Дагестана терекеменцы были поселены главным образом на землях, принадлежавших уцмию Кайтагскому (севернее Дербента) в XVI в., где они живут и поныне (совр. Дербентский р-н) и признают себя азербайджанцами.
Часть теркеменцев в XVIII в. переселилась на земли засулакских князей (против воли уцмия) и обосновалась в селениях Темираул, Чонатаул и, частично, Костек. (См.: Бакиханов. Указ. соч. С. 89; Петрушевский И. П. Государства Азербайджана в XV в. // Сборник по истории Азербайджана. – Баку, 1949. Вып. 1; Гаджиева С. Ш. Очерк истории дагестанских теркеменцев // Ученые записки Дагестанского государственного женского педагогического института. – Махачкала, 1958. Т. П. – С. 61–97).
49. (С. 97). Автор несколько идеализирует положение рабов в кумыкском обществе. Как и везде, рабы здесь составляли самую бесправную и униженную часть общества. Их продавали и покупали, дарили и обменивали.
50. (С. 98). Шихалиев не до конца последователен в определении калыма. Зачастую он отождествляет его с кебинной платой. В действительности калым – это выкуп за невесту, а кебинные деньги – собственность жены, гарантия на случай расторжения брака по инициативе мужа.
51. (С. 99). После выхода работы Шихалиева в советской исторической науке появились работы, проливающие свет на вопрос происхождения ногайцев. (См.: Алексеева Е. П. Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI–XVII вв. – Черкесск, 1957; Она же. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. – М., 1971; Очерки истории Карачаево-Черкесии. – Ставрополь, 1967; Токарев С. А. Этнография СССР. – М., 1958; КружелеваЛ. Н. Ногайцы // Народы Кавказа. – М., 1960. Т. I; Она же. Ногайцы (из истории ногайцев XVIII – нач. XX вв.). – Махачкала: УЗ ИИЯЛ, 1964. Т. ХШ;Качекаев Б. Б. Социально-экономическое развитие ногайского общества, административно-колониальное управление ногайцами в XIX – начале XX веков: Автореф. дис. на соискание ученой степени канд. ист. наук. – Алма-Ата, 1958; Гаджиев а С. Ш. Поселения ногайцев. – Махачкала: УЗ ИИЯЛ, 1970. Т. XX; Гаджиева С. Ш., Гольштейн А. Ф. Жилище ногайцев. – Там же и др.).
52. (С. 105). См.: Комментарий 50.
Приложение
Народные юридические обычаи у кочевых мусульман Ставропольской губернии
По уставу об инородцах 6 февраля 1827 года, §§ 59–62, и основанным на нем статьям св. зак. угол, и граж., изд. 1842 и 1857 годов все гражданские дела магометан, обитающих в Ставропольской губернии, и иски на них от людей другого ведомства, а также дела о проступках и преступлениях, не заключающих в себе большой важности, подлежали разбирательству и решению по их древним обычаям и обрядам [32] .
32
Поли. собр. законов 1827 г. Т. 2. №№ 877 и 878; в своде 1842 и 1857 гг. Т. П. Ч. 2.
Закон этот не утратил вполне своей силы и доселе. По ныне действующим положениям все внутреннее управление этих инородцев совершается также на основании их степных обычаев и обрядов и особенных правил, в учреждении об управлении сими инородцами означенных [33] , причем исковые дела у них, подлежащие первоначальному разбирательству чрез посредников из самих же инородцев и внутренним их управлением, подлежат решению на основании степных законов и обычаев даже и в общих судебных местах в случае перенесения в оныя таких дел по жалобам истцов (что, обыкновенно, бывает, если иск превышает 30 р.), и только при недостатке этих народных законов прилагаются к делу общие постановления действующего законодательства империи [34] ; за преступление же и проступки маловажные: за дурное поведение, грабеж и кражу до 30 р., и притом менее трех раз, – эти инородцы и доселе судятся собственным мирским судом и подвергаются наказанию по мирским же приговорам.
33
Учреждение управления Кавказского и Закавказского края. 1876. Ст. 6. Прил. Пункт I; Учр. упр. св. зак. 1857. Т. П. Ч. 2 и по прод. 1876 г., ст. 545–579.
34
Там же, и 6, и ст. 964. Т. X. Ч. 2. Св. зак. Изд. 1876 г.
В этом последнем случае действующий закон требует, чтобы приговор был поставлен с ведома народных голов и старшин и был утвержден надлежащим полицейским начальством. Постановляется также правилом, чтобы телесное наказание, назначаемое виновному мирским приговором, ни в каком случае не превышало 100 ударов розгами [35] . Только дела особой важности об убийствах, разбоях и насилиях, поджогах, делании фальшивой монеты, краже и угоне лошадей и другого скота на сумму свыше 30 р. и в третий раз судятся по общим законам империи [36] .
35
Учр. упр. Кав. края. Ст. 6. Прил. П. 7; Улож. о наказ. 1866 г., прил. V к ст. 168.
36
Улож. о нак. в той же статье.
Затем на обычном же народном праве решаются у кочевых мусульман Ставропольской губернии и все дела, проистекающие из нарушения семейственных прав и обязанностей у них, и самые права и обязанности эти основываются у них на том же праве [37] , почему и раздел имуществ, остающихся после этих магометан, производится также по их закону. Только в том случае, когда участвующие в делах о наследстве объявят на решение духовенства, касающееся до их собственности, неудовольствие и обратятся с просьбою к гражданскому начальству, рассмотрение сих дел предоставляется обыкновенным судебным местам по установленному общими узаконениями порядку [38] .
37
Св. зак. – 1857. Т. X. Ч. I. Ст. 1338.
38
Там же. Ст. 90.