Рассказ кумыка о кумыках
Шрифт:
Выше было сказано, что первые союзники Султанмута, салатавцы, обитавшие у Саласу и частью в Чир-юрте, составляли сильный класс в своем племени. С прибытием в Андреев их потомков, под именем «сала», эти нимало не лишались своих преимуществ. Потомки Султанмута осыпали их разными благодеяниями, дарили им земли, невольников, оружие и проч. Зато сала обязаны были верою и правдою служить князьям в качестве узденей, не щадя в случае нужды и жизни своей для них. Подобно сала-узденям, князья отличали пожалованием земель и многих других узденей с тем, чтоб они служили им по примеру сала [20] .
20
Вообще пожалование узденей землями не переходило за черту Караагача и далее Новогладковской станицы, а ограничивалось только в тех местах, куда достигали родовые канавы князей. Но когда случай доставлял князьям захватывать нижние земли, они уделяли оттуда некоторые участки своим узденям.
Пожаловать узденя землею, по благоусмотрению князя, значило поставить его на благородную степень среди народа; но уздень никак не должен был забывать своего князя, обязанность его состояла в том, чтобы сопутствовать князю во всех его поездках и прогулках, охраняя его особу от непредвиденных неприятных случаев. Уздень должен был мстить за смерть своего князя на семье убийцы, а если убийца был князь, то на уздене его, должен был помогать князю в домашнем его быту, уступать собственную лошадь или оружие, если князь попросит. Словом, быть другом княжеским, разделяющим все его радости и печали. Прежние уздени свято это исполняли, но не теряли никогда из виду степени своего к князю отношения, никогда не принимались за черную работу в княжеском дворе. Подобная работа лежала на низших классах, квартал князя составлявших, которые служили из пищи или других видов при кунацкой князя под именем казаков, т. е. бессемейных; равномерно вся черная работа княжеская лежала на чагарах, терекемейцах и холопах. Сесть на арбу узденю, сидеть в присутствии других возле своей жены, входить в кухню почиталось величайшим стыдом. Он и князя сопровождал всегда верхом. Собаки, соколы и лихой конь были товарищи наиболее для него приличные, а безропотное гостеприимство составляло верх его самодовольства. Земли прежних князей давали им возможность держать при себе или на свой счет многочисленную свиту; было чем одарить и узденей, и приезжих гостей. Если у князя не случалось той вещи, какую нужно было подарить приезжему гостю, то он брал таковую у узденя, в чем последний никогда ему не отказывал; зато и сам он получал от князя, без отказа, всякую вещь, которая ему понравится. Хороший уздень без труда мог получить от князя землю, каковой у того в тогдашнее время было в избытке, судя по тому, что тогда обитателей в Кумыкском владении было меньше, нежели теперь, и раздача земли не отягощала ни князя, ни жителей, которым единожды навсегда были указаны достаточные участки, удовлетворявшие все жизненные их потребности. Например, наиболее плодоносная полоса земли, пересекаемая речками Аксаем, Ямансу, Ярыксу и Акташем, до самого Сулака, по подошвам Чеченских, Ауховских и Салатавских гор была разделена князьями в 4-м колене после Султанмута, т. е. около начала XVIII столетия, на участки, по числу княжеских отдельных родов; на каждый из этих участков проведены были из вышесказанных рек канавы, и каждая канава сполосью, ею напалемою [37], назначена была в вечное пользование свободным людям и чагарам за известную, незначительную в пользу князей работу. По этому случаю возле каждого княжеского рода составились особые кварталы, или просто по-кумыкски аулы, из свободных и чагаров для того, чтобы ближе быть к тому роду, на земле которого им назначено было работать. Впрочем, не все кварталы живут теперь возле своих князей, обстоятельства заставили их между собою перемешаться, но каждый кумык, где бы он ни был, помнит своего родового князя и во время работ знает, куда обратиться.
Некоторые из этих кварталов, полагаясь под покровительством родового князя, назначены были обрабатывать земли, сала-узденям пожалованные, и таким образом составили особые общины, сала-узденям принадлежавшие, называясь аулом такого-то узденя. От этого произошло, что уздени сала и поныне имеют в Андрееве три таких квартала, в Аксае – два и в Костеке – один, но без всякого на жителей владельческого права.
Согласно с таким разделением плодоносной полосы на участки, все жители Кумыкского владения занимаются полевыми работами или на землях княжеских, или на узденьских, или на собственных; например: все кварталы свободных состояний и чагары, если между ними нет сала-узденя, к земле которого с канавою они были бы приписаны, работают на землях княжеских. Кварталы, в которых живут сала-уздени, имеющие землю и воду, работают на землях сих последних, и, наконец, кварталы, или общины, которые имеют свои земли с водою, работают на них свободно и безотчетно.
К этому последнему разряду я причисляю гуенов и тюменов [38], древнейших обитателей края, вместе с сала прежде всех признавших власть Султанмута и положивших основание Кумыкскому владению. Хотя Султанмут и сыновья его Казаналип и Айдемир утвердили за ними тогдашние их земли, но гуены и тюмены в продолжение многих лет должны были бороться со всевозможными препятствиями, мешавшими им пользоваться своим достоянием, и результатом всех их деяний и справедливых усилий было то, что они сохранили до сих пор неприкосновенными свои права на поземельную собственность и некоторые характеристические обычаи. Ныне гуенам принадлежат превосходные земли не в дальнем расстоянии от Андреева и по берегу Сулака, выше Темир-аула; тюменам принадлежит урочище Бурунчак за Сулаком.
Первые находятся под покровительством князей Айдемировых, последние – Казаналиповых; те и другие, по смыслу своего происхождения и значения в общественной организации кумыков, следуют вторыми за сала-узденями; богатые из них могут служить при своих князьях со всеми принадлежащими узденю достоинствами и почестями, а бедные могут свободно заниматься полевыми работами на своих землях. Не имей гуены и тюмены права на древность самостоятельности и не будь у них земель, – они по образу настоящей бедной своей жизни могли бы быть причислены к третьему разряду узденей.
Так как князья, после наделения всех обитателей края должными пропорциями земли и после пожалования отдельных участков некоторым узденям, занимали постепенно земли казаков, теречан, кр. Св. Креста и Аграханского войска, которые трудно было напаивать водою, да и не к чему было, если не предполагались они к обработке, то таковые земли, как излишние и сверхпропорциональные, были назначены под кутаны, отдавались внаем для пастьбы баранов на зиму салатавцам, ауховцам, гумбетовцам [39], койсу-бойлинцам [40] и даже акушинцам. Доход был огромный как князьям, так и узденям, которым были пожалованы некоторые из таковых кутанов. Летом все эти стада сгонялись на горы. Тут князьям и узденям предоставлялся другой источник беспрерывных доходов. Имея в Салатавии лучшие во всем Дагестане пастбищные горы, они отдавали там места на откуп. Каждый кутан или каждая гора могла кормить от 3-х до 6-ти тыс. баранов в известный период года, и каждый из этих угодий стоил откупщикам не менее 50-ти барашков годовалых и 12-ти кусков сыра весом в 12 фунтов каждый. Если прибавить к этим доходам пошлины с приезжавших в Кумыкское владение купцов с товарами, штрафы, положенные с жителей за проступки и особого рода ремесло князей, которым они в те разгульные времена свободной жизни предпочтительно занимались, т. е. воровство, не почитавшееся за разбой, а напротив, доставлявшее князьям более славы и много пленных, к увеличению числа своих чагаров и холопов и лучших лошадей прославленных заводов, то можно согласиться с тем мнением, что прежние князья кумыкские жили совершенно по-княжески. Между тем члены их семейств, по необыкновенной плодовитости потомков Султанмута, вроде младшего его сына Айдемира [21] более и более умножались: потребности жизни были те же, что и при отцах их, земли те же, но каждому новичку из князей хотелось, по следам своих предков, блеснуть открытою жизнью, приобресть себе новых приверженцев, жаловать их доходами и вещами, не примечая того, что это ведет его с потомством к совершенному разорению. Все это влекло за собою истощение богатств княжеских, оскудение средств к приличному содержанию. Изнеженные, избалованные неопытными, но чересчур подобострастными пестунами, они с ранних лет приучались не обращать внимания на собственное хозяйство, и, относя это на попечение аталыков своих, безотчетно предавались развлечениям праздной жизни. Не оставалось и следов доблестных примеров их предков. Воинственный дух, воодушевлявший тех, постепенно ослабел в них. Уздени и все свободные сословия, составлявшие конные их дружины, рассчитывая уже выгоды собственные, потеряли к ним усердие; чагары, составлявшие им в случае надобности пехоту, потребовали уменьшения или по крайней мере неизменения поземельного оброка, тогда как князьям, разветвившимся на многие отдельные семейства, более против прежнего, предстояла нужда в увеличении доходов. И все это довело нынешних князей до того, что большая часть из них уже терпит крайнюю бедность.
21
От Айдемира происходят все нынешние кумыкские князья, а от старшего его брата Казаналипа ныне в живых только андреевские князья Селимхан и Алисултан Казаналиповы.
Кумыкские князья и народ до новейших времен не прерывали сношений с засулакскими кумыками, т. е. шамхальцами.
В случае важных недоразумений в решении тяжб отправлялись туда на разбирательство и в присутствии Карачи [22] , блюстителей всех старинных кумыкских обычаев, получали окончательное определение. Сословие Карачи [41] находится в деревнях Северного Дагестана, Кара-будахкенте, Губдене, Эрпели, Каранае и Ишкарты. Они суть потомки туземных князей, когда-то знаменитых, но влиянием шамхала ныне униженных. Из Карачи известны теперь в Дагестане Уллу-бей Эрпелинский и Юссуф-бей Каранайский. В Эрпели хранилась книга, Исмаил-куран, где записывались все достопамятные постановления Карачинского сословия.
22
Карачи есть слово древнейшее кумыкское, в переводе оно значит смотритель или разбиратель. Происхождение этого сословия, права их и обычаи заслуживают подробного исследования.
Обратимся снова к описанию общественной организации кумыков.
Сословие сала-узденей кумыкских, единоплеменное салатавцам и вместе с гуенами и тюменами под предводительством князей положившее основание Кумыкскому владению, сохранило до сих пор неприкосновенными все свои земли, какие когда-либо само приобретало или от князей получало. Будучи обществом дружным, дальновидным и пронырливым, оно всячески старалось держать себя в отношении к князьям на такой точке, чтоб последние не теряли к ним постоянного уважения.
Гордясь своим происхождением и единодушием, оно в глазах других сословий играло важную роль как по влиянию на дела общественные, так и по собственной отваге. Все лучшие и стройные кумыкские всадники выходили из их рода; на всех мирских сходках они имели первый голос, и нередко, соединяясь с другими сословиями, останавливали прихоти князей, когда они были несообразны с обычаями. Словом, они были для князей такие противники, что последние за особенное удовольствие считали, когда кого-нибудь из них могли привлечь в число своих приверженцев. Впрочем, сословие это не имело над другими классами никакой законной власти [23] . У кумыков, как и в Чечне, всякий мог с достоинством поддержать свои права, кто имел много родственников, которые бы за него в случае нужды заступились. При неправом деле или нанесенной кем-либо обиде, кроме обиды от князей, как членов священной фамилии Магомета, происходящих от Шамхала, который принадлежал к фамилии Курейш [42], кинжал решал все распри, но к подобным крайностям весьма редко прибегали. Кумыки и вообще все горцы, при всем своем вспыльчивом характере, никогда не теряли уважения к особам князей или к лицам, покрытым сединами. Такие люди, при ссорах или каких-либо неудовольствиях между сословиями, были истинными миротворцами. Где нет строгих законов, ни властей, где каждый мог обидеть себе равного и не бояться за то наказания, где при таком отчаянном для обиженного положении одно средство оставалось – или умереть, или убить, там участие, принимаемое князьями и стариками в примирении враждующих, заслуживает истинной похвалы от тех, кто несколько знаком с буйным характером горцев. Надобно иметь много красноречия, много терпения, чтобы соглашать и обезоруживать их при ссорах.
23
В этом отношении на кумыков необходимо смотреть совершенно с другой точки зрения. На Кавказе нет такого народа, который бы при подобных внутренних разделениях на разряды был напитан вообще столько свободным духом, сколько кумыки; у них нет слепого послушания младших по разрядам к старшим, особенно если заметят повелительный тон последних в делах общественных; кроме холопов, всякий может подавать свой голос.
Слово «уздень» в прямом переводе значит вольный человек, но в практическом значении это слово знаменует дворянина, владеющего землею и по рождению чистого от смеси с рабским состоянием. Поэтому, кто хочет знать значение всякого кумыка, без разбора и самопроизвольно употребляющего название узденя, должен удостовериться, к которому из нижеследующих разрядов он принадлежит. Не говоря о гуенах и тюменах, состоящих на особых правах и которых значение в предыдущих пунктах достаточно определено, я разделяю все народонаселение Кумыкского владения на 8 разрядов, из которых 6 внутренних и 2 внешних: