Рассказ о самых стойких
Шрифт:
А металлы (за исключением железа) на протяжении первого тысячелетия русской истории приходилось покупать. И это не было результатом неумения их отыскивать. Границы государства не выходили тогда из пределов равнины, где изверженные породы, перспективные в отношении рудных месторождений, перекрыты чехлом осадочных, бедных полезными ископаемыми.
Положение существенно изменилось, лишь когда границы государства расширились и в его состав вошли Урал и Сибирь, где в верхней, доступной для освоения зоне представлены все геологические формации и полезные ископаемые.
Энергичное освоение новых регионов началось при Петре 1. Всех открытий "про мед, олово, свинец, серебро и железо и камень" не перечесть. Пожалуй, из наиболее необходимых тогда государству
Было известно, что природное золото подразделяется на рудное (оно же коренное, "ломовое") и россыпное (оно же "песошное", промывное).
В тех странах, с которыми была у России связь, тогда добывали только рудное золото - из кварцевых жил (в которых ему обычно сопутствуют другие рудные минералы).
О россыпном золоте было известно значительно меньше. В пределах Старого Света его месторождения были опустошены еще в начале новой эры, и с тех пор основательно подзабыли, как их искать и как разрабатывать.
Знали только, что вымывать золото из песков куда легче, чем "выгрызать" его из крепчайшего кварца, но надежд найти россыпи в России не было. Вот что об этом сказано в "Общем географическом описании России", составленном в 1737 году Василием Татищевым, одним из образованнейших людей своего времени, руководившим горными делами при Петре 1: "Чтоб в Сибири так студеном климате золотая руда могла, об этом сумнение немалое, если токмо рассудить, какого великого жара солнечного... потребно".
Отметим, что Татищев говорил только о песчаной руде. В понятие "Сибирь" тогда входил и Урал, а следовательно, бесперспективной в отношении россыпей Татищев считал всю территорию, где горное дело развивалось успешно. Не он придумал, что для возникновения россыпей нужен жар солнечный. Алхимиками всех школ и народов была признана "двуликость" золота. Только рудное, жильное золото считали они результатом трансмутации, перерождения "простых" металлов, происходящего в недрах. Золотые песчинки в наносном слое, там где их находили вблизи золотоносных жил, отличались не только своей формой, но и цветом, более высокой пробой и другими признаками. Если золото в жилах обычно сопровождалось другими рудными минералами, то в россыпях оно само по себе. Золотые песчинки находили в самых разнообразных условиях: в долинах рек, на склонах и возвышенностях, под густой растительностью и в безводных пустынях, общим было только одно: они там где касаются земли солнечные лучи, и не всякие, а самые жаркие. И это не было выдумкой. Россыпи тогда действительно были известны только в жарких странах
Связь между обилием "солнечного жара" и местоположением россыпей казалась настолько очевидной, что лучшие умы того времени всерьез утверждали: золотые россыпи могут быть только там, где живут негры, почерневшие под палящими лучами солнца.
Позднее, когда были обнаружены россыпи в Южной Америке, европейцы усмотрели такую же связь и там. Доказательством служил красный цвет кожи индейцев.
В Колумбии, на Гаити, в Эфиопии - словом, везде где обнаружили платину, она была в россыпях, сопутствовала золоту солнечного происхождения, а следовательно, и сама возникла таким же способом. "Недозревшим" золотом считали ее алхимики.
В 1745 году на Урале крестьянин Ерофей Марков случайно нашел обломок кварца с золотом. После двух лет разведочных работ удалось выявить золотоносную жилу, и не одну. Так после двух веков бесплодных поисков, было открыто первое коренное месторождение - Березовское, а за ним другие. И везде золотоносными были только кварцевые жилы, а в наносах, их перекрывающих, золота не находили. Это послужило косвенным доказательством того, что россыпи в северных странах искать бесполезно.
С критикой таких представлений выступил М. В. Ломоносов. Относительно трактата Бехера "О неубывающей и беспрестанной песчаной руде" он иронически заметил, что "все
Ломоносов вскоре умер, его проект не был осуществлен, оказался забытым.
Утратив свои позиции в химии, алхимические представления еще долго господствовали на стыке наук, учение о золотых россыпях - один из примеров этому.
Начался XIX век. Освоение золоторудных месторождений Урала шло мучительно трудно, особенно из-за сильного притока подземных вод. Убедились, что найти золото отнюдь не значит разбогатеть.
Дела удавалось поправить, когда находили новые жилы, обдирали их "головы", по условиям разработки сходные с россыпями. Но подлинных россыпей за более чем полвека работы на золотых месторождениях нигде обнаружить не удалось. Оставалось согласиться, что им здесь "не климат".
А коль нет золотых россыпей, нет и платины! Поэтому осведомленные люди относились к возможности обнаружить платину скептически. Искатели-практики в теории не были сильны, они старательно искали все, что видел глаз.
Несколько раз проносилась весть: нашли на Алтае! Нашли в Забайкалье! Но всякий раз оказывалось: ошиблись, приняли за платину что-то совсем иное.
Далеко за рубежами страны Сибирь уже была прославлена рудами железными, медными, оловянными свинцовыми, серебряными, золотыми, а также многими другими полезными ископаемыми. Не удивительно, что в странах, охваченных "платиновым бумом", на бескрайние ее просторы в отношении этого металла возлагали некоторые надежды. Это получило отображение даже в таком солидном издании, как немецкая энциклопедия Крюница (часть 97, 1805), где твердо заявлено о русской платине. Осторожность была проявлена лишь в отношении количества - "время должно показать, больше ли она будет встречаема в России, нежели в Америке".
В следующем году журнал французской академии тоже "открыл" платину в Сибири, правда с оговоркой, что требуется подтверждение. Его не последовало. Оказалось, что опять желаемое приняли за действительное!
Черту под всеми слухами подвел академик Василий Севергин, крупнейший знаток недр страны, автор "Опыта минералогического землеописания Российского государства".
В обзоре минеральных богатств страны на 1814 год он заявил коротко и ясно: "Платины нет в России". И это было действительно так. Надо только отметить, с уважением вспоминая этого выдающегося минералога и химика, что слово "нет" в его тексте звучит как "неизвестно, не найдено", отражая реальное положение. На будущее Севергин свое заключение не распространял.
По случайному совпадению как раз в том же 1814 году, когда академик Севергин подвел печальный итог, произошло событие, которое быстро все изменило.
В связи с Отечественной войной 1812 года нужда в металлах крайне обострилась, и на Урал из столицы шли строжайшие предписания.
Горный начальник Екатеринбургских заводов и города Екатеринбурга Н. А. Шленев, недавно занявший эту должность, принимал энергичные меры. В числе их было и назначение на Первопавловскую рудотолчейную фабрику смотрителем по всему золотому производству мастерового Льва Брусницына. Должность смотрителя до этого занимал чиновник IX класса, дела при нем шли плохо, и все же замена горного офицера на мастерового была событием по тем временам необычайным. Брусницын начал работать с 11 лет, в 1795 году, был промывальщиком, крепильщиком, дробильщиком, пробщиком, плавильщиком, рудоищиком. Безусловно, он обладал выдающимися способностями, коль не сломил его воистину каторжный "денно-нощный" труд. Сумел он хорошо овладеть грамотой и практически освоить весь курс горных наук.