Расскажи мне историю
Шрифт:
Он задерживает дыхание, будто взвешивая все "за" и "против". А затем медленно выдыхает и кивает головой:
– Да, какой-то ублюдок высадил всю обойму на задании. Броник в решето, а я даже не знаю, каким чудом выжил. Удача наверно.
Смотрю на него и поджимаю губы. Вряд ли здесь дело в удаче. Но если ему так удобно думать, то спорить не стану.
Дон всю дорогу смотрит прямо и лишь изредка бросает взгляд на приборную панель. Немногословен, напряжен. Мне его даже немного жаль, ведь насколько работа поглотила его и оставила свой отпечаток.
– Увлекаетесь машинами?
– Есть такое дело. – Он кивает в ответ. – Отец был автомехаником. Так что я почти все свое детство провел с ним в гараже.
– Вам нравилось?
– Возможно. – Дон как-то неопределенно
– Почему же выбрали полицию?
Собеседник молчит, а я мысленно отчитываю себя за некорректное поведение. Сколько уже работаю, а все никак не могу удержать язык за зубами и вечно лезу не туда со своими вопросами. Но в такие моменты мне кажется, что я помогаю клиентам выговориться. Не все могут свободно сесть и рассказать свою историю. Некоторым нужно время, чтобы понять стоит ли показывать своих скелетов из шкафа незнакомцам. Дон как раз из таких людей. Он долго, очень долго размышляет. А затем медленно и осторожно начинает говорить…
Дон Салливан родился в простой семье, где в почете был труд и отвага. Еще бы, почти все мужчины Салливан служили в полиции и делали этот мир безопасней. Однако его отец выбился из этой колеи и тем самым подал своему сыну такой же пример. Дон никогда не хотел идти по стопам своих дедов и прадедов. Ему было чуждо оружие и он панически боялся такой ответственности. Но мать Дона совершенно его в этом не поддерживала. Она и сама работала в этой сфере, правда связанная с документами и полицейскими отчетами. Но все же была занята благим делом. Поэтому и речи не могло идти о том, чтобы сын шел учиться на какого-то механика. Хватало и одного "не того" Салливана в семье. Если бы Дон был постарше, он бы непременно бы заметил в стремлениях матери нечто параноидальное, но он был слишком юн и слабохарактерен на тот момент. К сожалению и отец не мог отстоять своего сына. В данной семье был фактический матриархат.
Учеба в академии и последующая работа была для него невыносимой. Он имел дело со всеми видами "грязи", которая обитала на улицах города. От бомжей и проституток до местных "крыш", покрывающих притоны. Иногда Дон часами мог простоять под горячим душем, стараясь смыть с себя вонь и липкое ощущение мерзости. Стоит отметить, что к фанатичной убежденности в правоте своего выбора, мать Дона так же относилась и к его личной жизни. Фанатично предполагая, что еще не родилась та, которая достойна ее сына. Хотя и без ее вмешательства, жизни той не было. Редкие встречи с противоположным полом заканчивались ничем. Вечные дежурства и обесценившаяся служба не прельщала женщин. А опускаться до заказа эскортницы ему не позволяла вера и собственное достоинство. Быть может, кроме этого, элитные шлюхи ему были попросту не по карману. Так как работа в участке не приносила хорошего заработка, а взяток он принципиально не брал. Так и получалось, что одни получали все, а он довольствовался геморроем и головной болью.
Время для Дона тянулось не хуже резины. Иногда он с тоской понимал, что лучшие годы жизни были потрачены впустую. В угоду матери он лишил себя мечты, семьи и будущего. И от этого, когда-то веселый паренек превратился в вечно хмурого мужчину, которого сторонились на работе и не только. Но ему уже было наплевать. Закрывшись от всех, Дон просто жил. Отживал день за днем. Изредка с завистью наблюдая за счастливыми сотрудниками и их семьями на очередных мероприятиях, где он заливал свой желудок алкоголем. Когда жаркое пойло напрочь сметало все барьеры, он заходился в рыданиях от своей никчемности. Но делал это уже будучи дома, не боясь что кто-то его увидит. На тот момент в его жизни уже никого не было. Родители отбыли на тот свет, а рядом никто не удерживался. Так что работа была единственной женщиной в его жизни, с которой он жил и которая его же и имела во все дыры. Возможно, он бы спился и покончил с собой от безысходности, пока в один день все не изменилось…
Дона перевели в убойный отдел. И вот там благодаря полученному в погонях и перестрелках адреналину, он наконец-то почувствовал вкус жизни. И осознал ее цену. Как будто кто-то свыше вдохнул в него новую искру.
– Поздно, но хорошо
– Я рада, что у вас все так сложилось. И что вы наконец-то нашли свое призвание. – Киваю и на мгновение отрываю взгляд от дороги. Рядом со мной сидит вполне счастливый человек, который с блеском в глазах рассказывает о многочисленных успешных операциях. Единственное о чем он жалеет так это то, что потратил столько времени зря. Я тоже жалею, но не его одного. Ведь в каждом из нас есть что-то похожее на Дона. Страх, нерешительность, зажатость, рамки воспитания и прочие моменты, которые мешают человеку зажить так, как ему хочется. И наслаждаться каждой секундой своей жизни.
Глава 3
Когда я останавливаюсь у очередной клиентки, на небе начинают гаснуть звезды и солнце медленно готовится к восходу. Почти половина города спит, дороги пустынны. Я замечаю ее не столько по указанному маршруту, сколько по самой девочке. Девушке. Которая ярким пятном выделялась в полумраке. На ней длинное вечернее платье, шикарная прическа и зажатый в руке клатч. Если бы не потеки туши на ее лице, можно было бы с уверенностью утверждать, что она возвращается с банкета, где прекрасно провела вечер. Грациозной ланью, девушка оказывается на заднем сиденье и меня окутывает шлейф ее туалетной воды. Конечно же, я моментально узнаю этот запах.
J’ADORE от Диор. Но он так явно не подходил ей по композиции. Слишком тяжелый аромат для столь юного возраста. И когда дверь за ней закрывается, я могу получше рассмотреть свою пассажирку. Определенно ей около двадцати. Даже сквозь остатки профессионального макияжа виднелась молодая и не тронутая морщинами кожа. На шее болтается слишком дорогое колье, которое явно было взято с разрешения матери. Она шмыгает носом раз, потом второй и отворачивается к окну, пытаясь скрыть слезы. На очередном светофоре, я не оборачиваясь, протягиваю ей салфетки.
– Спасибо, – немного сипло отвечает она. – Вы наверняка боитесь, что испорчу вам обивку салона?
– У вас отличное чувство юмора, – улыбаюсь лишь уголками рта. – Боюсь, что этот салон видел кое-что пострашнее, чем ваши слезы. Я – Джоан.
– Бетти Джой.
– Такая интересная фамилия. Это ведь означает радость?
– Да, почти верно. И вы наверняка подумаете, что она так не подходит к моему зареванному лицу.
– Вы так часто плачете?
– В последнее время… да. Хотя я раньше почти идеально соответствовала своей фамилии…
"Бетти"
Бетти Джой была лидером с рождения. Никогда не плакала, даже если больно падала. Она вставала, отряхивалась и шла вперед. Имея цель, она не видела преград. Так было в школе и соответственно в университете. Ей завидовали, с ней хотели дружить, ее ненавидели и ей же подражали. Но девушка, словно не замечала ничего вокруг. С постоянной улыбкой на губах и долей сарказма, она без проблем вписывалась в любое общество. Бетти будто вобрала в себя самые лучшие качества, которыми могла бы обладать девушка. Начиная от кончиков густых волос и до накрашенных ноготков на пальцах ног, она была идеальна. Конечно же, это было результатом не только ее упорных трудов над собой, но и благодаря родителям. Которые с малого возраста прививали ей утонченные манеры и убеждение о том, что она достойна лучшего. Сколько сердце было разбито, сколько гневных тирад высказано в ее адрес. Но Бетти никогда не впадала в истерику и не поддавалась страху. С достоинством напоминая, что она ничего не обещала ни одному из кавалеров. Сходить в кино – пожалуйста. Выпить коктейль – отлично. Но никаких серьезных отношений. Бетти умело флиртовала и играла парнями, а бывало и мужчинами. Но никогда не переступала границы дозволенного. Она напоминала мотылька, который так рискованно играл у пламени и чудом не сгорал в его жарких языках. Почему она так относилась? Потому что не видела ни одного достойного кандидата на роль своего парня. Ведь для того, чтобы ей соответствовать, человек должен был иметь все черты из ее лично составленного списка. А их, на секундочку, было целых двадцать шесть пунктов!