Расскажи мне о море

Сафарли Эльчин

14

В темноте свет ещё ярче

Когда исчезало солнце, а по небу разливались чернила, я ощущал бессилие. Темнота неведома, полна неизвестности. Море, переливающееся при солнечном свете надеждами, во мраке походило на черную дыру – так и c курса легко сбиться. Поэтому ночами я боялся закрыть глаза: вдруг просплю и мой корабль-мечта разобьется о скалы.

Обычно перед сном отец заходил в нашу с братом комнату, рассказывал о виденных странах вечного лета и холодных краях, где стоит утру начаться, как наступает вечер. «На Абшероне круглый год солнце, Финики. Еще и море под боком. Не забывайте за это благодарить».

Одной

летней ночью, когда все в доме спали, отец меня разбудил. «Вставай, Финик. Нас ждут», – прошептал он, помогая одеться. Мы на цыпочках вышли в сад. Нас встретил удивленный Пялянг, лежащий под тутовником и увлеченно жующий носы моих кед.

Встревоженный неожиданным появлением хозяев, он пытался залаять, но, получив из отцовских рук кусочек колбасы, стих. За еду, в особенности порцию «Докторской», он забывал обо всем. «Вот бы съесть колбасы и позабыть о страхе ночи», – мечтал я, вслед за отцом пробираясь сквозь виноградник. Отец направлялся на задний двор, к лестнице на крышу.

Мы лежали на нагревшемся за день шифере, смотрели в ночное небо. Неподалеку звучала мелодия волн, железнодорожные рельсы устало вздыхали – остывали в ночной прохладе, с соседней улицы доносилась игра рук пекаря Натиг-бея, отбивающего тесто для утреннего хлеба, внизу поскуливал Пялянг, слопавший угощение и желающий добавки.

Глаза наполнялись звездами. Перед нами расстилалось темное полотно со сверкающими крупицами, отражающимися на листьях деревьев. Мрак больше не пугал.

«Малыш, в темноте свет еще ярче. Он повсюду. Даже на земле. Посмотри, как сияют в малиновых зарослях светлячки».

Мы спустились, вернулись в дом, я лег в кровать и, запрокинув голову, посмотрел в окно. Сквозь него по-прежнему мерцали миллионы звезд. «Они похожи на человеческие надежды», – подумал я и провалился в сон.

15

Чаще смотри вверх – там звёзды

Мы с братом Чингизом построили домик на дереве. На заднем дворе, в ветках раскидистой чинары, чудом прижившейся в соленой почве Абшерона. Натаскали из подвала досок и под дедушкиным руководством соорудили жилище. Перетащили игрушки, по стенам развесили фотографии из семейного альбома, журнальные вырезки машин, этикетки с бутылок фруктовых лимонадов, календарики с переливающимися картинками. В домике было все, что напоминало о радостях ушедшего времени. Так и назвали – Пещера Воспоминаний.

В Пещеру захаживали и взрослые. Чингиз гордо демонстрировал коллекцию моделек автомобилей, а я просил поделиться хотя бы одним интересным воспоминанием. Храню их в себе, временами перелистываю, возвращаясь в Пещеру. Теперь она не в ветках чинары. Внутри меня.

Тетя Джавахир все никак не приходила в наше убежище. «С пустыми руками в новый дом являться не принято. Вы о традициях забыли?! Вот напеку вкусненького и приду». Одним августовским летом Джавахир появилась в Пещере Воспоминаний с подносом бадамбуры [11] , обсыпанной белоснежной пыльцой сахарной пудры. Через плечо был перекинут термос с чаем.

11

Выпечка с начинкой из молотого миндаля.

Мы уплетали лакомство, пока тетя вспоминала, как в восьмом классе родители перевели ее в двести двадцать пятую школу, у Стеклянного базара, где продавали самые вкусные сухофрукты, аромат которых разлетался по всему району.

«На переменах мы со Слонихой-Фидан, моей подружкой-толстушкой, бегали на базар за абрикосовой лавашаной [12] . Сладкая-пресладкая, пахла летом. По воскресеньям у входа на Стеклянный базар, который на самом деле назывался Нагорным, стояла бабушка Зина, продавала ландыши. Мама их покупала. Сама себе дарила цветы.

12

Кислая или сладкая приправа-пастила из уваренного фруктового сока.

Мы выходили с базара, переходили дорогу и смотрели индийские фильмы в кинотеатре имени Джафара Джаббарлы. Помню, как зал ревел, а я ждала эпизодов с плясками. Мне хотелось танцевать, как героини. Узнав о моем желании, мама записала меня в танцевальный кружок. Получалось хорошо, на конкурсы отправляли, готовили к поступлению в хореографическое училище. За месяц до экзаменов я влюбилась. По дурости забросила танцы. Жалею».

Мамина подруга Саадат (талантливая флейтистка, говорившая низким, как из трубы, голосом) пришла в Пещеру Воспоминаний с историей о мечте детства – волнистых попугайчиках.

«Мама не разрешала птиц – аллергия. С этой мечтой я и замуж вышла, но все не получалось ее исполнить, находилось сто помех. То Мехмет маленький, то клетку некуда поставить, то кошка в доме. Однажды я сильно заболела, попала в больницу. Лежу в палате, думаю: „Ну и дура ты, Саадат! Давно надо было завести птичку. Вдруг помрешь, не исполнив детского желания“. Наутро после выписки пошла в зоомагазин, купила двух попугайчиков. Зеленых. Не откладывайте мечты на потом, Финики».

Пещеру Воспоминаний навещал и дядя Рафиг (носивший закрученные темно-коричневые усы – настоящий восточный Мюнхгаузен!). Он был моряком и, возвращаясь из плавания, привозил истории городов, которые мы видели лишь на школьном глобусе. Я хорошо запомнил ту, что из Стамбула.

В 1632 году османский инженер-изобретатель Хезарфен Ахмет Челеби, смастерив себе крылья, перелетел Босфор. Прыгнул с Галатской башни и долетел до азиатского берега Стамбула. Люди смеялись над мечтой Хезарфена пересечь по небу пролив. Они так и остались на земле, а наш герой притронулся к облакам и получил в награду от султана Мурада Четвертого мешочек золота. «Финики, берегите в себе Хезарфена, не слушайте тех, кто в вас не верит, и чаще смотрите вверх – там звезды».

Отец говорил, что в путешествии важен не пункт назначения, а сам путь. Я с ним не соглашался, вспоминая маршрут своего маленького, но самого частого странствия – из дома на море, потом в Пещеру Воспоминаний.

Пройдя всю дорогу, я был обязан оказаться именно здесь. На дереве слушал истории абшеронских ветров – они проникали в домик сквозь окна, щели и даже на крыльях ненароком залетевших стрекоз. Часами напролет я бродил из одной вселенной в другую. Чем это было? Бегством от скуки? Спасительной иллюзией? Одно знаю наверняка: именно в Пещере Воспоминаний я начал сочинять миры.

16

Мечта требует труда

После семидесяти дедушка Асад полюбил телевизор. Подолгу сидел перед ним, задерживая внимание на выпусках новостей или передачах про море. Бабушка ревновала, бранилась из кухонных недр. «Откуда такая напасть, Господи помилуй? Весь день перед чертовым ящиком! Раньше занимался делами, плавал, помогал по хозяйству. А сейчас засел дома, только раз в день с внуками к морю спустится. Во всем виноват мениск, будь он неладен!»