Расскажите вашим детям. Сто одиннадцать опытов о культовом кинематографе
Шрифт:
По общему признанию, хотя кино и относилось к категории «А», никто не ожидал от него серьезного прорыва. Картина якобы была создана по шаблонам, но в итоге стала источником цитат и аллюзий для многих других феноменов популярной культуры – от кино («Черная кошка, белый кот») до мультипликационных сериалов («Симпсоны»). В этом отношении очень ценно замечание того же Умберто Эко, согласно которому «Касабланка» показывает, что источником и вдохновением для кинематографа является сам кинематограф, а не что-либо еще. Кинокритик Джонатан Розенбаум называет «Касабланку» «фильмом всех фильмов» [Hoberman, Rosenbaum, 1983]. Вместе с тем Эко концентрируется на фильме как тексте, и сегодня очевидно, что для объяснения культовой репутации фильма этого явно недостаточно.
Киновед Ричард Молтби на примере одного из эпизодов «Касабланки» показывает идеальные
Дело в том, что «Касабланка» открыта для всевозможных интерпретаций, что, кстати, во многом делает ее культовой картиной – актуальной в том числе для современных стратегий прочтения. Отечественная исследовательница Наталья Самутина [2009, с. 528] говорит, что культовое кино не отбрасывает ни одну из подразумеваемых трактовок, даже сомнительных, и тем не менее отзывается о некоторых из них как о «маргинальных», явно симпатизируя более традиционным подходам. Так, она пишет: «“культовый” зритель не может не обнаружить в “Касабланке” пространство скрытых желаний, бушующие подводные течения, которые на поверхности дают некоторую неловкость, небольшие нарративные сбои – и соответственно могут быть переосмыслены в том или ином маргинальном ключе, могут стать предметом альтернативных повествований или игры. Например, такова широко распространенная версия о симпатии-соперничестве двух главных героев фильма. (…) Такого колебания, микроразрыва уже достаточно, чтобы психоаналитические и маргинальные интепретации ринулись в эту щель». Оценочное суждение в данном случае содержится в эпитете «маргинальная» в отношении к термину «широко распространенная версия». На самом деле именно эти «маргинальные» стратегии прочтения позволяют фильму оставаться одним из важных элементов канона культового кино.
В частности, если называть вещи своими именами, одной из таких интерпретаций является квир-прочтение любовной истории картины. Такую трактовку предлагает, например, Эрнест Матис [Mathijs, Mendik, 2011, р. 46]. Так, отношение Рено, капитана полиции, который ловит Виктора Ласло, к Рику является довольно странным и даже загадочным. В частности, однажды Рено говорит, что если бы он был женщиной, то был бы влюблен в Рика. Кроме того, Рено позволяет Рику манипулировать собой и даже в итоге помогает Ильзе и Виктору сбежать. В этом отношении главной загадкой фильма остается то, как все-таки можно понимать его основную фабулу: как любовную историю или циничную пародию на нее? Если верно второе утверждение, тогда всевозможные клише, использованные в фильме, легко объясняются, а Умберто Эко попадает в вышеупомянутую ловушку амбивалетности. Однако, к счастью, оба этих утверждения одинаково правдивые и одинаково ложные.
План 9 из открытого космоса
PLAN 9 FROM OUTER SPACE
США, 1959 – 79 МИН.
ЭДВАРД Д. ВУД-МЛАДШИЙ
Режиссер:
Эдвард Д. Вуд-мл.
Продюсеры:
Эдвард Д. Вуд-мл., Чарльз Бёрг, Дж. Эдвард Рейнольдс
Сценарий:
Эдвард Д. Вуд-мл.
Операторская работа: Уильям С. Томпсон
Монтаж:
Эдвард Д. Вуд-мл.
Главные роли:
Грегори Уэлкотт, Мона Маккиннон, Дьюк Мур, Том Кин, Карл Энтони, Пол Марко, Тор Джонсон
На Землю вторгаются пришельцы с целью разоружить людей, изобретших оружие, которое способно уничтожить всю вселенную. Так как многие попытки вступить в контакт с человечеством не удались, инопланетяне переходят к «Плану 9», согласно которому будут оживлены умершие люди. В окрестностях одного из местных кладбищ из могил встают покойники, а инопланетяне продолжают кружить над землей. Противостоять зомби и летающим тарелкам призваны главные герои картины.
Вершиной творчества Эдварда Вуда-младшего является отнюдь не «План 9 из открытого космоса», но в силу уже устоявшихся представлений о нем как о самом плохом режиссере именно это кино стало его визитной карточкой. В связи с чем без внимания сегодняшнего зрителя остаются другие ленты автора, которые являются культовыми не в меньшей мере: «Глен или Гленда?» (1953), «Невеста монстра» (1955) и «Ночь упырей» (1959). Вместе с тем первостепенный статус фильма можно объяснить тем, что поклонники полюбили именно эту картину из-за участия в ней умершей звезды (Бела Лугоши, игравшего «Дракулу» у Тода Браунинга, который скончался в начале съемок «Плана 9 из открытого космоса»), а также из-за участия в фильме другой звезды – Майлы Нурди, известной по созданному ею образу Вампиры. Оба актера снимались у Вуда на закате карьеры.
Эдвард Вуд-младший обязан громкой славой и одновременно репутацией самого плохого режиссера всех времен нескольким людям. Прежде всего его стали прославлять как такового кинокритики братья Медведы, открывшие в конце 1970-х прелести «плохого кинематографа». В частности, они назвали «План 9 из открытого космоса» одним из худших фильмов всех времен в двух книгах: «Золотая индюшка» и «50 худших фильмов» [Medved, Dreyfuss, 1978; Medved, Medved, 1980]. Таким образом, культ Эдварда Вуда-младшего скорее был сконструирован, нежели возник органически. В конце концов фильмов качества, сравнимого с наследием Вуда, в 1950-х произведено не так мало, и выбор критиками режиссера в качестве худшего в каком-то смысле оказался произвольным. Вместе с тем Эд Вуд заслужил право быть худшим – не каждый смог удостоиться чести удерживать пальму первенства среди худших режиссеров с конца 1970-х.
Исследователь культового кино Эллисон Грэм полагает, что востребованность наследия Вуда-младшего в 1980-е связана с демистификацией Америки 1950-х, когда выросшие в то десятилетие люди вдруг обнаружили прежнюю наивность и банальность популярной культуры: «Как и сам Вуд, наша современная чувствительность к культовому кино является продуктом той банальной культуры» [Graham, 1991, р. 110]. Творчество Вуда было и наивным, и банальным. Его фильмы – это собрание клише, сплошные стереотипы. Грэм замечает, что культ вокруг Вуда – это не триумф автора над жанром, но триумф жанра над автором, а авторство Вуда во многом обусловлено его стремлением делать типично жанровые ленты и одновременно его неумением следовать жанровым конвенциям. Возможно, отсюда и проистекает его «уникальное авторское видение» кинематографа. Как бы то ни было, в момент открытия ироничной стратегии восприятия плохо сделанных фильмов картины Вуда пришлись как нельзя кстати. Вместе с тем их не описывают как кэмп, но относят к категории «настолько плохо, что даже хорошо».
Интерес к наследию «гения» возродил Тим Бертон, любовно воздав почести режиссеру в картине «Эд Вуд» (1994), которая стала культовой сама по себе. Однако в фильме Бертона режиссер в исполнении Джонни Деппа предстает чрезмерно эксцентричным и экзальтированным персонажем. Бертоновский образ Вуда – энтузиаста-халтурщика не соответствует представлениям о банальности и стереотипности работ реального Вуда, лишенного не только таланта, но и всяких навыков профессионализма. Тим Бертон в каком-то смысле оказал медвежью услугу кумиру. Как отмечает Сорен Маккарти, автор книги о культовом кинематографе, Тим Бертон задал определенные рамки для восприятия картин Эда Вуда, в связи с чем новые поколения «культистов» обречены смотреть фильмы режиссера глазами Бертона, в то время как творчество последнего было бы востребовано и без существования этого байопика [Маккарти, 2007, с. 131]. Как бы то ни было, Тим Бертон возродил интерес к культу Эдда Вуда. После выхода картины была снята документальная лента «Оглядываясь на Ангору» (1997), посвященная жизни и деятельности режиссера, а также по его сценарию был сделан фильм «Я проснулся рано в день своей смерти» (1998).