Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом

Гаспаров Михаил Леонович

В Сардах жили два брата пеона, у них была сестра. Однажды они послали сестру по воду в то самое время, когда на площади правил суд царь Дарий. Девушка шла и делала разом три дела: вела коня на водопой, несла кувшин на голове и пряла лен, вращая руками веретено. Дарий изумился: он не привык видеть таких трудолюбивых женщин. Он призвал к себе ее братьев и спросил: «Все ли у вас в стране так трудолюбивы?» Братья ответили: «Все». Тогда Дарий послал приказ Мегабазу: страну пеонов покорить, а народ пеонов переселить в Азию, чтобы азиатские народы учились у них трудолюбию. Мегабаз выполнил все, что было приказано.

За Пеонией лежала Македония. Это был уже народ почти греческий, а цари в нем считали себя настоящими греками. О себе они рассказывали так.

Некогда из Греции бежали в Македонию три брата-подростка и нанялись в пастухи к тогдашнему македонскому царю. Старший пас лошадей, средний — быков, а младший, которого звали Пердикка, — овец. Времена тогда были простые, и царская жена сама пекла для пастухов хлеб. Вдруг она стала замечать, что кусок, который она отрезала Пердикке, всякий раз сам собой увеличивался вдвое. Она сказала об этом царю. Царь встревожился и решил пастухов прогнать. Юноши потребовали заработанных денег. Царь пришел в ярость, показал на солнце и крикнул: «Вот вам плата!» Времена были бедные, царское жилище было простой избой без окон, солнечные лучи скупо проникали в нее через дымовую трубу и светлым пятном лежали на земляном полу. Старшие братья стояли, изумленные, а Пердикка сделал шаг вперед, наклонился, очертил ножом солнечный свет на земле, сказал: «Спасибо, царь», трижды зачерпнул ладонью солнца себе за пазуху, повернулся и вышел. За ним то же сделали и братья. Когда царь опомнился, он послал за ними погоню. На пути была река. Она разлилась и остановила погоню. Братья нашли за рекою приют у соседнего племени, а когда возмужали, то вернулись и отбили у царя македонское царство. Их потомками и были все позднейшие македонские цари; и все эти цари чтят и приносят жертвы той реке, которая своим разливом спасла от гибели трех братьев-пастухов.

Мегабаз и к македонянам послал гонцов с требованием «земли и воды». Но здесь у него ничего не вышло. Послов македоняне пригласили на пир, напоили допьяна и зарезали. А персидскому военачальнику, присланному, чтобы выяснить их судьбу, дали такую взятку, что тот сделал вид, будто ничего не случилось. На этом пока и кончились дела Мегабаза.

Рассказ шестой, место действия которого — Иония, а главный герой — милетянин Гистией

Ионийское восстание: 499–494 гг. до н. э.

Как Гистией написал тайное письмо Аристагору

Когда остатки Дариева войска медленно, понурив головы, шли через дунайский мост, провожаемые взглядами ионийских греков, державших стражу возле моста, — тогда, вероятно, у многих греков в голове родилась мысль: «Вот когда настало время вернуть себе свободу».

Крепче всего задумался над этим милетский тиран Гистией — тот самый, который говорил на совете, что нельзя греческим тиранам идти против персидского царя. Но теперь обстоятельства были другие, и думал он по-другому.

Царь Дарий знал, что Гистией сохранил для него мост отступления. Царь Дарий сказал Гистиею: «Проси любую награду!» Гистией ответил: «Подари мне Миркин». Миркин — это местечко на фракийском берегу, где много корабельных сосен в лесах, серебряных жил в горах и смелого народа в селах. Царь Дарий подарил Гистиею Миркин.

Мегабаз, наместник Фракии, прислал Дарию письмо: «Что ты делаешь, царь? Ты хочешь, чтобы хитрый грек, владея Миркином, завел себе и корабельный флот, и серебряную казну, и на все готовое войско? Останови его работы: вызови его к себе под благовидным предлогом и более не отпускай».

Дарий так и сделал. Он объявил Гистиея своим ближайшим советником, вызвал его в свою столицу Сузы и держал в своем дворце, никуда не выпуская. А в Милете остался править двоюродный брат Гистиея — Аристагор. Аристагор тоже мечтал поднять восстание и сбросить персидскую власть, но не решался на это без совета брата.

И вот к Аристагору явился раб-гонец от Гистиея из Суз. Никаких писем при нем не было: все равно царская стража их отобрала бы по дороге. Он был волосат и бородат. Склонившись перед Аристагором, он сказал два слова: «Обрей меня». Недоумевающий Аристагор приказал обрить гонца. И тогда на голой коже черепа проступили рубцы от уколов и порезов. Они слагались в буквы, буквы в слова: «Восставай!» Это и было тайное письмо от Гистиея своему брату Аристагору.

Аристагор восстал. Чтобы народ поддержал его восстание, он созвал народное собрание, сложил с себя власть тирана и передал ее народу. То же самое он призвал сделать и тиранов в других городах. Город за городом низлагал тиранов, утверждал народоправство и объявлял себя свободным и неподвластным персидскому царю. Граждане собирали запасы, снаряжали войска и запирали ворота перед посланцами персов. Так началось ионийское восстание.

Тогда Аристагор сел на корабль и отплыл в Грецию — просить помощи у сильнейших греческих городов, у Спарты и Афин.

Как спартанцы воевали с аргосцами и что ответили они Аристагору

Мы расстались со спартанцами тогда, когда они только что победили тегейцев и установили свою власть над соседней Аркадией. Вслед за этим пришел черед другого соседа Спарты — Аргоса.

Спартанские войска встретились с аргосскими войсками. Начались переговоры. Постановили решить дело как бы дуэлью: каждое войско оставило на границе по триста человек и отступило. Оставленные начали битву. Бились день напролет; к ночи в живых осталось только трое: два аргосца и один спартанец по имени Офриад. Все были изранены, ни у кого не было сил сражаться дольше. Два аргосца, поддерживая друг друга, ушли к своим — возвестить о победе. Офриад остался. Опираясь на обломок копья, он прошел по полю, снимая доспехи с убитых воинов, потом развесил их на дереве среди поля и своею кровью написал на щите: «Спартанцы — Зевсу, в дар от своей победы». Такой столб с оружием назывался «трофей» — его ставили победители в знак, что поле боя осталось за ними. Наутро к полю подошли войска спартанцев и аргосцев: и те и другие считали себя победителями. Разгорелся спор, спор перешел в схватку, схватка — в сражение; победа осталась за спартанцами. Офриада прославляли как героя. Но Офриад был мрачен. Он считал позором оставаться в живых, когда все его товарищи погибли. Вскоре он покончил с собой.

Борьба с Аргосом продолжалась. То и дело спартанцы посылали в Дельфы спросить, не пора ли им захватить Аргос? Наконец, пришел ответ: «Аргос будет сожжен». Спартанцы двинулись в поход; во главе их был царь Клеомен. Противники стали лагерем друг против друга. Аргосцы боялись спартанской хитрости, поэтому они повторяли все движения спартанцев: когда у спартанцев трубили побудку, вставали и они, когда трубили к завтраку, завтракали и они. Но от хитрости они не убереглись. Клеомен приказал своим воинам по сигналу побудки позавтракать, а по сигналу к завтраку ударить на врага. Захваченные врасплох, аргосцы разбежались. Многие укрылись в соседней священной роще — там они считались неприкосновенными. Клеомен не посмотрел на это: он приказал поджечь рощу с четырех сторон. Глядя на обугленные стволы и трупы, он спросил: «Кому была посвящена роща?» Ему ответили: «Стоглазому Аргусу». (Было в старину такое чудовище, приставленное сторожить царевну Ио, — ту, о которой Геродот говорил в самом начале своих рассказов.) Клеомен горько вздохнул: «Ты обманул меня, Аполлон: вот и Аргос сожжен, да не тот».

На всякий случай Клеомен подступил к городу Аргосу. Мужчин, способных носить оружие, в Аргосе больше не было. Тогда на стены вышли женщины. Они были в доспехах, собранных в храмах, и во главе их была поэтесса Телесилла. Клеомен не захотел подвергать свое войско позору битвы с женщинами. Он отступил. Когда в Спарте его спросили, почему он не взял Аргос, он ответил: «Чтобы молодежи было с кем учиться воевать».

В Аргосе этот день стал женским праздником: женщины в этот день надевали мужское платье, а мужчины — женское. А в аргосском храме Афродиты было поставлено изображение поэтессы Телесиллы: у ног ее была книга, а в руках — шлем.