Рассказы и повести
Шрифт:
Этот вопрос почему-то насторожил Пикуля.
– А что?– спросил и он.
– Просто интересуюсь,– сказал Фадеев.– Так куда?
– Ну, в этот… Как его… Карьер,– ответил шофер, нервно потирая колени ладонями.– Под Матрешками…
– Карьер? – переспросил следователь, вскинув на Пикуля глаза.
Шофер еще больше растерялся.
– Словом, овраг там… Такой глубокий,– пробормотал он.
– Карьер от оврага отличить не можете,– усмехнулся Фадеев.
– Овраг, карьер – один шут.– отмахнулся Пикуль.– Возле деревни Матрешки. Туда сорок километров, и обратно
– И сколько ездок за день? – спросил следователь.
– Это смотря какая дорога, погода,– ответил Пикуль.– Да еще от строителей зависит Иной раз ждешь погрузки, ждешь…
– И все-таки сколько?
– Две – минимум,– сказал шофер.– Три – в обязательном порядке… А как же иначе – обязательство взяли! Бывает и четыре…
– А пять ездок?– не унимался Фадеев.– Делаете?
Они словно играли в какую-то игру, непонятную для меня. Я внимательно следил за этой игрой, стараясь вникнуть в ее смысл.
Затеял этот словесный пинг-понг Владимир Гордеевич неспроста. И по тому, в каком напряжении находился Пикуль, было видно: следователь касался чего-то важного, опасного для Пикуля.
– Пять – это поднатужиться надо…
– А шесть?– серьезно продолжал Фадеев.
– Это уж вкалывать от зари до зари,– сказал шофер.
– Не случается?– настаивал Фадеев.
– Странный разговор у нас получается,– с натянутой улыбкой произнес Пикуль.– Если бы да кабы…
– Вовсе не странный, Роман Егорович… Для Воронцова шесть ездок, судя по документам,– раз плюнуть.
– Герман Степанович – ас!
– Шесть ездок – это четыреста восемьдесят километров,– быстро набросал на бумаге следователь.– Так?
– Ну?– невинно посмотрел на него шофер.
– С какой средней скоростью вы ездите?
– Это кто как. У меня МАЗ, у Германа Степановича – ЗИЛ… Разница! – ушел от прямого ответа Пикуль.
– Хорошо,– кивнул следователь, и его авторучка снова забегала по листку.– Берем пятьдесят километров в час… Значит, на шесть ездок должно уйти больше девяти часов! Это чистого времени. А погрузка? А разгрузка?… Помните участок от шоссе до оврага возле Матрешек? Там восемь километров. Сплошные колдобины! На этом участке не то что пятьдесят, десять километров в час не сделаешь… Верно я говорю?
Пикуль пожал плечами.
– Так как же он делает по шесть ездок?– усмехнулся Владимир Гордеевич.– По двенадцать часов работает, что ли?
– А что, бывает! – ухватился за эту мысль шофер.– Если надо для плана и строители просят… А потом, у Воронцова все по минутам рассчитано. Образцовая организация труда!
– Может, проще земельку-то в карьер на Кобыльем лугу сбросить?– хитро посмотрел на Пикуля следователь.
– Какой Кобылий луг? – испуганно спросил шофер.
– Да тот, что рядом. От Зорянска одиннадцать километров. И подъезд хороший… Давайте начистоту Роман Егорович, а?
– Куда нам положено, туда и возим,– хмуро сказал Пикуль.– И нечего выпытывать у меня то, чего нет. Нехорошо, товарищ следователь…
Больше от шофера Владимир Гордеевич ничего добиться не смог. Он отпустил Пикуля, вручив ему повестку на завтра.
– Предположение, что грунт бригада Воронцова возит не в Матрешки,– на это вы намекнули мне на прошлой неделе?-спросил я у следователя.
– Да, Захар Петрович. Но это, как я убедился в ходе допроса, уже не предположение… Пикуль недаром обмолвился, сказал, что возят в карьер возле Матрешек… Там овраг, понимаете! А карьер – на Кобыльем лугу!
– Это еще не доказательство.
– Конечно,– согласился Фадеев.– Но косвенно подтвердило, что я прав. Второе. Вы обратили внимание, что именно разговор, куда они вывозят грунт, больше всего испугал Пикуля. Ведь одно дело Матрешки, другое – Кобылий луг…
– Понимаю, конечно. Разница в расстоянии почти тридцать километров. В один конец. А в оба – шестьдесят!
– Вот именно! – воскликнул следователь.– Меня поразило, когда я узнал, что Воронцов в иные дни делает по семь ездок!
– Семь?
– Ну да! Это практически невозможно. Разве что на вертолете! Явная, нахальная липа…
– Но ведь любой мало-мальски разбирающийся человек это поймет. Я имею в виду бухгалтеров, что начисляли зарплату. Нетрудно подсчитать…
– Видимо, подсчитывали, но делали вид, что все как надо… А теперь давайте прикинем, что получалось в результате этой липы. Не буду говорить о выполнении плана на двести и больше процентов, премиальных и так далее. Особый разговор. Меня интересует излишек горючего. Во-первых, он получался в результате того, что завышался объем перевозок грунта по сравнению с действительным. Об этом мы уже знаем, так?
– Да,– кивнул я.
– Второе. Вместо того чтобы везти грунт в Матрешки, бригада Воронцова возила его в карьер на Кобыльем лугу. А это уже и фиктивные километры. Понимаете? Причем очень большое количество километров! И под все эти километры выдавалось горючее и смазочные материалы. Следовательно…
– Постойте,– перебил я Фадеева,– как учитывается километраж?
– По спидометру.
– Но ведь спидометр объективно фиксирует, сколько проехала машина…
– Верно,– улыбнулся следователь.– Однако, как рассказал Орлову один водитель, когда они проверяли вторую автобазу, все в руках человека, а не бога. Спидометр – не исключение.– Фадеев усмехнулся.– Орлов объяснил мне эту механику. Нехитрые приспособления – и можно накрутить на шкале хоть десять тысяч! Он мне показал несколько. Словом, подделать километраж – не проблема. Видимо, возникла более сложная проблема: куда девать излишки горючего. Отсюда – загрязнение озера, следы солярки возле Желудева.
– Понятно,– кивнул я.– Но в бригаде Воронцова, как вы рассказывали, две машины с бензиновыми двигателями.
– Да,– подтвердил Фадеев.– У него самого и у шофера Коростылева. Куда они девают бензин – этим и занимается Орлов. Скорее всего – продают налево, частнику…
– Однако, Владимир Гордеевич, неопровержимых доказательств у нас пока нет. Один Пикуль. Да и тот отрицает, что сливал горючее. Сливали, мол, другие. Ведь солярка у всех одинаковая… И насчет грунта. Это надо доказать.