Рассказы и повести
Шрифт:
Сообщалась фамилия водителя – Николай Дорохин. В тяжелом состоянии он был доставлен в больницу. Врачи боролись за его жизнь.
– Пострадавший с третьей автобазы,– сказал следователь Фадеев, зашедший ко мне на доклад.– Между прочим, из бригады Германа Воронцова.
И тут я вспомнил Дорохина, этого нескладного молчуна. Вспомнил и его жену Аню.
– Я знаю Дорохина,– сказал я.
– Откуда? – поинтересовался Фадеев.
– Странная история… Жена сначала пришла ко мне. Кто-то избил ее мужа. Ну, вызвал Николая…
И
– На вид – бирюк бирюком. А на поверку – герой…
– Да, внешность иной раз бывает обманчива,– заметил следователь.
Владимир Гордеевич был озабочен. Я спросил отчего.
– Не знаю, Захар Петрович, как разобраться в одной штуке… Помните наш последний разговор? Ну, о клиентах автобаз? Так вот, проштудировал я проектно-сметную документацию строительства универсама. Это недалеко от вашего дома…
– Знаю, знаю,– нетерпеливо сказал я.
– Землю из котлована вывозили машины с третьей автобазы. По их путевым листам выходит, что грунта вывезено в два раза больше, чем предусмотрено.
– Что говорит прораб?
– Сказал, что виноваты геологи. В их исследованиях отражено, что грунт – суглинок. А стали рыть котлован, оказался – песок. И пришлось якобы вывозить больше: осыпались края… Наглядно это можно изобразить так.– Следователь взял карандаш и нарисовал на бумаге форму котлована в разрезе.– При твердом грунте – стены отвесные. А если песок – получается как бы трапеция. Вот за счет этих углов,– он заштриховал пологие края,– и вышли лишние кубометры
– Вы беседовали с геологами?
– Возмущаются. За такую ошибку, говорят, можно здорово погореть… Суглинок – вот их мнение. Показывали результаты проб… Я свел две стороны вместе. Каждый уверяет, что прав он… Дело, так сказать, чести…
– Чести ли? – усмехнулся я.– Как-то не верится, чтобы геологи ошиблись.
– Мне тоже,– признался Фадеев.– Нечисто тут… Вчера прораба перевели на другую стройку.
– Кто возил грунт из котлована?
Следователь вздохнул:
– Бригада Воронцова.
– Нашего маяка! – вырвалось у меня.
– Да.
– Вы беседовали с ним?
– Пробовал. Он на дыбы встал. Так и заявил: мол, Герман Воронцов не какой-нибудь там жулик. Посягать на государственную копейку?! Да он выгонит из бригады любого, кто посмеет только подумать об этаком…
– А с другими шоферами из его бригады говорили?
– Как бригадир, так и они. Правда, менее безапелляционно, но все в один голос твердят: нарушений и прочей липы не может быть, потому что они – передовики и марать свою честь и марку ни за что не посмеют… Вот и получается, Захар Петрович: строители говорят одно, геологи – другое. А Воронцов вообще ни о чем слышать не хочет
– Надо было зайти к Лукину.
– Заходил. Высмеял меня. И еще пригрозил. Бросаю, мол, тень на лучшую бригаду в области…
– А вы и. отступили?– покачал я головой.
У Фадеева на скулах заходили желваки.
– Нет у меня бесспорных фактов,– хмуро произнес он и добавил: – Еще нет…
– Ну, хорошо,– примирительно сказал я.– Как вы намерены разобраться с котлованом?
– Пришел за помощью. Понимаете, задумал я одно дело. Хочу вызвать геологов из области. На третейский суд… Но пока будет идти переписка…
– Я вас понял, Владимир Гордеевич. Ускорим. Через областную прокуратуру. Готовьте постановление о назначении экспертизы…
Редактора нашей городской газеты Назарова за глаза называли «колобком». Кто пустил это прозвище, трудно сказать, но Ким Афанасьевич и впрямь походил на колобка. Маленького росточка, кругленький, с короткими ножками, он был очень подвижный и не мог долго устоять на одном месте. Подкатится, задаст несколько вопросов или бросит пару фраз и тут же спешит дальше.
Вот так же своей быстрой семенящей походкой подошел ко мне редактор «Знамени Зорянска», когда мы случайно увиделись в горисполкоме.
– Ну как, нашли злоумышленников?– спросил он
– Каких?– не понял я.
– Да кто слил в Берестень солярку…
– Следствие идет,– неопределенно ответил я.
– А успехи есть?– не унимался Ким Афанасьевич.– Нас донимают телефонными звонками и письмами. Хотелось бы подкинуть читателю свеженькую информацию… Я пришлю к вам нашего корреспондента?
– Преждевременно,– сказал я.
– Понимаю, понимаю,– поспешно произнес Назаров.– Следственная тайна. Ну что ж, подождем… А общественность бурлит, возмущается… Ну хоть что-нибудь, Захар Петрович, а?– с надеждой посмотрел на меня редактор.
– Увы, Ким Афанасьевич, ничем не могу помочь вам,– ответил я.
Назаров с сожалением вздохнул и покатился дальше.
На следующий день, развернув «Знамя Зорянска», я увидел на четвертой полосе аншлаг, набранный большими буквами: «Еще раз о Берестене». Под ним шла подборка писем читателей, которые продолжали клеймить загрязнителей, и пространное интервью со знатным бригадиром шоферов Германом Воронцовым. Наш местный маяк не жалел красок, обличая тех, кто поднял руку на чудо природы – Берестень-озеро.
«Однако же выкрутился,– подумал я про «колобка».– Нашел-таки выход».
Когда я показал газету Фадееву, он усмехнулся:
– Не пожалел для родственничка места…
– Кто?– не понял я.
– Да редактор,– ответил Владимир Гордеевич.– Воронцов– его зять.
Это было для меня новостью.
– Лишняя реклама никогда не помешает,– продолжал Фадеев, как мне показалось, неодобрительно.
– Передовик… По-моему, ничего предосудительного,– заметил я.
Хотя мне и не очень понравилось это. Ким Афанасьевич мог «преподнести» зятя несколько поскромнее: в предисловии к интервью заслуги и достоинства бригадира перечислялись слишком уж пышно.