Рассказы и повести
Шрифт:
– Как же это вы обмишурились?-спросил я.– Стреляный воробей…
– Не могу понять,– искренне признался Колесов.– Стечение обстоятельств, гражданин прокурор… Этот местный любимец публики Ремизов подвел. Да и Зайцев оказался не на высоте, не навел справки…
Но разоблачить Мажарову помог невольно все-таки бывший солист ансамбля «Альбатрос». О том, что Нина «общежитская», Антону сообщила Вера, а Ремизов нечаянно обмолвился об этом Зайцеву.
Вот почему Мажарова так не хотела сближения своей подруги с Антоном…
Узнав о «невесте» правду, Колесов с «референтом» поспешили покинуть Южноморск. Прихватив единственную на сей раз добычу – Нинино кольцо с рубинами.
– Мелковато, Колесов,– покачал головой Линник.– Забрали у девушки золотое кольцо с настоящими камнями,
– Подумаешь, тратилась,– презрительно фыркнул арестованный.– Да я на нее истратился раз в пять больше! Рестораны, морские прогулки, походы на концерты!… В копеечку влетело!…
Впрочем, такие расходы, по словам Колесова, всегда неизбежны. Но они чаще окупаются. Обычно он покидал «возлюбленных» с хорошим кушем. Под видом расходов на покупку автомашины или для вступительного взноса в кооператив. Правда, иной раз выходило баш на баш, дебет равнялся кредиту. В этом случае «любовь» кончалась тогда, когда кончались у «невесты» деньги, как выразился брачный аферист…
После Южноморска для уголовной парочки наступила полоса неудач. В Архангельске Колесова и вовсе чуть не разоблачили на месте. А тут Зайцев случайно встретил на московском вокзале Антона Ремизова. Рассказ бывшего ресторанного певца о пачках купюр, которые он видел у Нины, опять сбил мошенников с толку. Тем более они сидели на мели…
– Вот я и решил снова посетить ваш благословенный город, чтобы помочь Мажаровой красиво и легко избавиться от презренных бумажек,– грустно сообщил Колесов.– Впервые изменил своему правилу: дважды не пить нектар из одного цветка… За что и поплатился…
Его огорчение выглядело весьма натурально.
Разъяснилось и то, каким образом аферист сумел окружить себя в Южноморске соответствующим антуражем. «Чайку» нанимал Зайцев… в съемочной группе столичной киностудии, приехавшей снимать фильм в соседний городок. Зайцев же, угостив в ресторане артистов, занятых в картине, попросил их посетить своего патрона. Те и заявились в гостиницу после очередного съемочного дня – в гриме и одежде своих героев. Вот откуда генерал, побежавший за спичками для Колесова, а также восточный шейх со слугой…
– Ну а почему вы назвались членом коллегии? – поинтересовался я.
– А я, гражданин прокурор, всегда был членом коллегии,– с улыбкой ответил Колесов.– Нет, я серьезно,– добавил мошенник уже без улыбки.– В школе – в редколлегии стенной газеты, в институте – тоже. Там,– он кивнул куда-то в сторону, но я понял, что он имеет в виду,– также бессменный член редколлегии газеты. Так что я, по существу, не врал…
Беседа с Колесовым затянулась до глубокого, вечера.
Потом допросили Зайцева. Тот был насмерть перепуган – еще бы, первый арест в его жизни.
Любопытная деталь выяснилась из допроса: этот молодой человек с высшим образованием (институт иностранных языков) начинал уголовную карьеру самостоятельно. Пользуясь знанием английского, выдавал себя за иностранца, предлагал юнцам, мечтавшим о заграничных рубашках, джинсах, куртках, «фирменные» шмотки, брал у них деньги и исчезал. Судьба нечаянно свела его с Колесовым, который посулил золотые горы и сладкую жизнь…
Оба из прокуратуры были отправлены в изолятор временного содержания. На следующий день их этапировали в Москву, где имелось не одно заявление от потерпевших «невест»…
Были привлечены к уголовной ответственности Мажарова и Крюкова. Первой было предъявлено обвинение в мошенничестве, второй – в попытке подкупить должностное лицо.
Прокуратура города возбудила также уголовное дело в отношении Фаины Петровны. Махровая спекулянтка была арестована. На допросах выяснилось, что от нее тянутся нити к кое-кому из директоров южноморских магазинов и баз. Но это уже тема для отдельного разговора.
Судебный процесс над Мажаровой и Крюковой вызвал большой интерес в городе. «Вечерний Южноморск» опубликовал по его материалам фельетон. Это, по мнению газеты, должно было послужить уроком для тех, кто во что бы то ни стало хочет заполучить престижного мужа или жену.
ВЗЯТКА
Жалобы, просьбы, заявления… Одним словом – письма. Сколько пришлось мне перечитать их за многие годы прокурорской практики… И я уже привык не спешить с выводами об авторах: этот – склочник, тот – злопыхатель, а этот пишет от безделья. Конечно, такие встречаются, но большинство берется за перо, когда, как говорится, уже невмоготу. Возмущается ли человек, жалуется или просит. Вот и стараешься понять мотивы, заставившие людей обратиться в прокуратуру, получше представить ситуацию, о которой идет речь, войти в положение того, кто ищет справедливости, защиты или помощи. Ведь за каждым обращением – чья-то судьба, чья-то боль. Признаюсь, разобраться, что к чему, иной раз не так-то легко. Но разобраться надо непременно. И очень тщательно. Частенько и сам после этого начинаешь лучше слышать, видеть и понимать, что происходит вокруг, на что ты, может быть, не обратил внимания, прошел мимо. А случается, что письмо приводит к таким неожиданным результатам, которые поначалу даже и представить трудно.
Вот почему каждое свое рабочее утро я начинаю с чтения почты. Так было и в тот день, когда началась эта история.
По двум жалобам я подготовил ответ сам, одну направил в милицию, с другой поручил разобраться помощнику Елизарову, недавнему выпускнику юридического факультета Ростовского университета.
Но было еще письмо, по которому я не знал, какое принять решение. Адресовано в редакцию «Учительской газеты», а редакция переслала его нам, в Зорянскую прокуратуру. Автор – житель нашего города Олег Орестович Бабаев.
Вот это письмо с некоторыми сокращениями.
«Уважаемые товарищи! Прежде всего немного о себе. Родился в Ленинграде, окончил среднюю школу, поступил в университет на геологический факультет. По окончании его был принят в аспирантуру. Выбрал профессию гляциолога. Участвовал в экспедиции по изучению ледников Шпицбергена. Но не повезло: на маршруте попали в пургу, сбились с курса. В результате обморозил руку. Отправили на Большую землю. Как ни пытались врачи спасти руку, не удалось. Ее ампутировали. Пришлось расстаться с любимым делом. Не скрою, пережил много, был на грани отчаяния. Но нашлись люди, которые помогли мне снова обрести уверенность в себе, свое место в жизни. Великий норвежский полярник Фритьоф Нансен писал: «Жизнь исследователя, быть может, тяжела, но она полна и чудесных мгновений, когда он является свидетелем победы человеческой воли и человеческого разума, когда перед ним открывается гавань счастья и покоя». Могу с уверенностью сказать, что теперь моя гавань счастья (но не покоя) – это возможность открывать перед мальчишками и девчонками красоту нашей земли, рассказывать о величии людей, которые были на ней первопроходцами. Я переехал в Зорянск, стал учителем географии. Первое время жил в общежитии машиностроительного завода, квартиру обещали только через пять-семь лет. Я решил вступить в жилищно-строительный кооператив «Салют», купить однокомнатную квартиру. Получилось так, что вскоре женился. У жены был сын от первого брака. Ко времени окончания строительства дома у нас родился совместный ребенок. Сами понимаете, что жить вчетвером в однокомнатной квартире довольно тесновато. Тогда я попробовал получить в том же «Салюте» трехкомнатную квартиру. Обращался к председателю ЖСК Н. Н. Щербакову, начальнику жилищного управления горисполкома В. С. Дроздову. За меня ходатайствовал депутат городского Совета Г. Н. Ворожейкин – Герой Социалистического Труда, слесарь нашего машиностроительного завода. Меня заверили, что если откажется кто-нибудь из пайщиков, внесших деньги на трехкомнатную квартиру, или кого-то не пропустит жилищная комиссия горисполкома, то первый на получение таковой буду я. Увы, ожидания оказались напрасными. Никто не отказался, комиссия тоже никого не «зарубила». Г. Н. Ворожейкин пошел к председателю горисполкома, за меня хлопотал директор нашей школы. К величайшей радости всех, горсовет предоставил мне государственную трехкомнатную квартиру. Я вышел из ЖСК, получил назад тысячу пятьсот рублей паевого взноса. Трудно передать словами, какую благодарность испытываю к людям, принявшим участие в моей судьбе.