Рассказы и повести
Шрифт:
Но и после вынесения им приговора рано было ставить точку. Следовало разобраться: чье упущение привело к преступлениям? Чья бдительность, по словам секретаря горкома партии Железнова, затянулась тиной? Как получилось, что те, кто обязан был проверять деятельность горжилуправления и работу предприятий торговли, ослабили свой контроль?
Особую тревогу вызывало то, что Дроздов проворачивал свои темные дела в горжилуправлении, где вопросы распределения жилья решаются рядом инстанций и комиссий. Может
Все эти вопросы было не под силу решить только нам, работникам прокуратуры и милиции. Вот почему об этих проблемах шел острый разговор и на сессии городского Совета и на пленуме городского комитета партии.
Только после этого я смог, наконец, послать ответ в редакцию «Учительской газеты», переславшей мне письмо Бабаева. А в школу, где он работал, я направил представление, в котором благодарил учителя географии за честность, принципиальность, а также за помощь в разоблачении преступников.
Город наш не очень большой, и неудивительно, что иногда я встречал Олега Орестовича Бабаева. Мы раскланивались.
Однажды осенью я встретил его на улице. Он был такой заразительно радостный, что я невольно поинтересовался – отчего?
– Сегодня получил от Юры Бобошко телеграмму. Он поступил в медицинский институт! Вы не представляете, Захар Петрович, как я счастлив. Так счастлив, как бывало тогда, когда вертолет опускал нас на очередной неизведанный ледник…
ЭПИЗОД ИЗ ПРАКТИКИ СЛЕДОВАТЕЛЯ
10 декабря 1980 года Игорь Алексеевич Татаринов пришел вечером с работы домой, переоделся, как обычно, в спортивный шерстяной костюм. Из кухни уже доносились аппетитные запахи. Жена Игоря Алексеевича, Вера Борисовна, была домохозяйкой, и к возвращению мужа у нее всегда был накрыт стол. Если не было гостей, ели по-семейному – на кухне.
– Устал? – заботливо спросила Вера Борисовна, наливая Татаринову полную тарелку его любимого супа из индюшачьих потрохов.
Супруг буркнул в ответ что-то неопределенное и взялся за ложку. По лицу Татаринова было заметно, что его не радует ни красиво сервированный стол, ни его любимые индюшачьи потроха. И вообще в последнее время Игорь Алексеевич выглядел озабоченным. Придет с работы, поест молча и тут же усаживается за телевизор.
– Игорь,– сказала Татаринова,– ты мне не нравишься.
– Я сам себе не нравлюсь,– невесело пошутил Татаринов.
– Неприятности? – встревожилась жена.
– В общем-то нет… Наверное, действительно устал.
Игорь Алексеевич работал в мастерской по пошиву кожаных изделий. Считался хорошим мастером, ладил с начальством.
– Ирочка звонила,– сообщила Вера Борисовна,– достала сногсшибательные сапоги. Австрийские. Кто-то привез из Москвы…
О дочери Вера Борисовна заговорила намеренно: когда речь заходила об их «девочках», Игорь Алексеевич обычно оживлялся, приходил в хорошее расположение духа. Дочерей – их было двое: Ира и Стелла – Татаринов любил. Обе уже вышли замуж, отделились и жили своими семьями.
Но сегодня упоминание о младшей, Ире, не вызвало у Игоря Алексеевича никаких эмоций. Он с безразличием ел суп, от второго, фирменных котлет по-киевски с хрустящей корочкой, отказался.
Прошел в большую комнату и устроился в кресле перед включенным телевизором. Передавали местные, свердловские, новости.
Вскоре пришла жена, кончив хлопотать на кухне.
– Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь,– снова завела она разговор о настроении супруга.
Тот ничего не ответил, выключил телевизор и взялся за журнал «Здоровье». В комнате воцарилась тягостная тишина.
– Вот так живешь, живешь, а в один прекрасный день хватит тебя какой-нибудь инфаркт и свезут на кладбище,– мрачно произнес Татаринов.
– А ты поменьше читай о разных болезнях,– посоветовала Вера Борисовна.– Я, например, этот журнал не читаю принципиально… Как прочтешь о какой-нибудь болезни, так кажется, что сам ею страдаешь.
– Уж лучше знать, что тебя ожидает,– философски заметил Татаринов.– Эх-хе! – тяжело вздохнул он.– Крутишься, что твоя белка в колесе, а когда покой будет?
Его что-то тяготило, и жена отлично понимала это.
– Ты все-таки скажи, что у тебя?– настаивала она.
– Как будто сама не знаешь,– раздраженно ответил Игорь Алексеевич. По острию ножа хожу…
– Ревизия? – всполошилась Вера Борисовна.
– Пока нет. Но чувствую: что-то назревает.
– Не забивай ты себе голову дурными мыслями! Сколько раз у вас были различные проверки да ревизии – бог миловал… Обойдется.
– Неспокойно на душе… Зря мы не все деньги сняли с книжки. Может, завтра снимешь остальные?
– А зачем?
– Да все может быть… Вон у Николая описали все имущество, арестовали счет в сберкассе…
Николай, приятель Татаринова, работал где-то по снабжению. Недавно его взяли под стражу в связи с обвинением в хищении.
– Ладно, не заводи себя, не настраивай,– со вздохом сказала Татаринова.– Давай лучше подумаем, что подарить Стелле на день рождения. Надеюсь, ты не забыл? Послезавтра нас ждут.
– А знаешь, Веруша, я действительно забыл,– признался Игорь Алексеевич.– Хорошо, что напомнила… Ничего удивительного, если голова забита другим…