Рассказы о необычайном
Шрифт:
Через три дня она свою постель перенесла к матери. Та гнала ее прочь, но она не уходила. Тогда молодая, спозаранку забравшись к матери, заняла ее место на постели и улеглась спать. Делать было нечего, и новой пришлось идти к студенту.
С этих пор они через два-три дня стали чередоваться. Привыкли и стали считать, что это в порядке вещей.
Вдова в свое время любила играть в шахматы, но с тех пор, как она овдовела, ей было некогда этим заниматься. Теперь же, когда у нее была Шэн, все дела по дому пришли в образцовое состояние и ей целый день нечего было делать. И вот в часы безделья она садилась с молодой за шахматы. Зажигали свет, варили чай… Старуха слушала, как обе жены играли на лютне, и только за полночь расходились.
– Даже когда был жив отец моего сына, – говорила старуха знакомым, – и то я такой радости иметь
Шэн заведовала всем, что уходило и приходило, записывала и давала старухе отчет. Та ничего не понимала:
– Вы вот обе говорите мне, что в детстве вы были сиротами и знали только грамоту, лютню да шахматы. Кто же тебя всему этому-то выучил?
Шэн смеялась и рассказывала все по правде. Смеялась и старуха.
– Вот ведь и я тоже, – говорила она, – никогда не хотела женить сына на даоске, а теперь – на-ка! – получила сразу двух!
И тут она вдруг вспомнила, что было нагадано ее сыну – тогда еще отроку. Вспомнила – и поверила, что нельзя убежать от того, что предопределено судьбой.
Студент дважды был на экзаменах, но все не выдерживал.
– Хотя наш дом и не из богатых, – сказала наконец старуха, – но все же кое-какой землицы наберется с триста му. Да тут еще нам повезло с Юнь-мянь, так ловко со всем управляющейся. Нам что дальше, то все теплее и сытнее становится. Ты, сынок, будь только у моих колен да забирай своих обеих жен и вкушай удовольствие вместе со мной. Я не хочу, чтобы ты искал себе богатства и знатности [121] .
121
…искал себе богатства и знатности. – Богатство и знатность (фугуй) как откровенно-циничное определение всевластного китайского чиновника-народоправителя совершенно вытеснило образ честного человека, какой, конечно, всегда встречался наряду с жадными корыстолюбцами, наживающимися на народе, и в таком случае величался классическим, подобающим ему титулом «отца и матери народа».
Студент повиновался.
Впоследствии Юнь-мянь родила мальчика и девочку, а Юнь-ци – девочку и трех мальчиков. Мать умерла, когда ей было уже за восемьдесят.
Ее внуки, все как один, вошли во дворец полукруглого бассейна, а старший, рожденный от Юнь-мянь, даже прошел на областных отборах [122] .
Седьмая Сяо и ее сестра
Сюй Цзи-чжан из Линьцзы жил в деревне Мельнице, что к востоку от города. Занимался он ученым делом, но пока безрезультатно [123] ; ушел с родных мест и стал служителем при канцелярии.
122
…прошел на областных отборах. – То есть на отборах государственных людей.
123
…но пока безрезультатно… – то есть учился, учился, а экзаменов не выдержал или же вовсе их не держал.
Как-то раз пошел он к родным жены. Возвращался домой в пьяном виде. Дело было уже к вечеру. Дорога выходила к могильным склепам дома Юев. Когда он проходил этими местами, то большие здания так и замелькали перед ним своею красотою. У одних ворот сидел какой-то старик. У Сюя появилась винная жажда, ему пришло на ум напиться, и вот он, сделав перед стариком приветствие, попросил у него дать ему чего-нибудь такого. Старик встал и пригласил гостя войти в дом. Поднялись в гостиную, где старик дал ему пить. Когда он кончил пить, старик сказал:
– Такой, знаете, темный сейчас вечер, идти будет трудно… Останьтесь пока здесь, переночуйте, а утром раненько и в дорогу. Как вам кажется, а?..
Сюй, со своей стороны, тоже чувствовал себя от усталости прямо умирающим и на это предложение с радостью согласился. Старик велел слугам приготовить вина и подать гостю, сказав ему при этом следующее:
– У меня, старика, к вам есть словечко – не презирайте только его, как какую-нибудь
124
…как какую-нибудь большую волну. – То есть громкое, но не существенно важное.
Сюй в вежливом беспокойстве не знал, что ответить. Старик тут же послал слугу объявить всем родным и родственникам и, кроме того, передал, чтобы девушка принарядилась. В один миг один за другим появились четыре или пять человек в высоких, горой стоящих шапках и широких поясах [125] . Девушка тоже вышла в сияющем наряде. Красота ее лица совершенно выделялась среди обыкновенных лиц. Сели все вперемешку и стали пировать.
У Сюя и дух и душа, помутнев, пришли в хаотическое волнение, и он хотел только поскорее лечь спать. Вино обошло их по нескольку раз, но он упорно отказывался, сказав, что не может с собой справиться. Тогда старик послал маленькую служанку проводить мужа с женой за полог и запереть их вместе – пусть там и сидят.
125
…горой стоящих шапках и широких поясах. – То есть в важных придворно-чиновничьих нарядах, как и полагается родственникам столь знатного дома, пришедшим по приглашению на серьезное семейное торжество. Вообще, шапка и пояс считались в Китае описываемой эпохи (XVII в.) эмблемами чиновничьей карьеры. Известное благожелание гласит: «Да передадутся из поколения твоего в поколение шапка и пояс!»
Сюй спросил ее о родне и фамилии. Она назвала свою фамилию – Сяо и сказала, что в семье она седьмая по счету [126] . Он стал далее подробно разузнавать о положении и состоянии ее родных, на что она отвечала:
– Хотя я сама и ничтожна по происхождению, нисколько не знатна, однако как пара жениху-канцеляристу я, наверное, не засрамлю его. К чему так усердствовать с допросами?
Сюй, утопая в ее прелестях, прильнул к ней в самой полной и совершенной любовной близости, больше никаких особых подозрений не высказывал.
126
…она седьмая по счету. – Ее, значит, звали Сяо Ци, Сяо Седьмая. Как это ни дико звучит для русского уха, однако для китайца, редко признававшего право женщин на такие же прихотливые и разнообразные собственные имена, как у мужчин, это явление самое обычное.
– В этих местах, знаешь, нельзя обзаводиться домом, – сказала молодая женщина. – Я хорошо знаю, та, что будет моей старшей сестрой в твоем доме, обладает в высшей степени ровным и добрым характером. Может быть, она не будет нам мешать? Ты иди домой, приготовь какое-нибудь помещение, а я приду уж сама!
Сюй обещал. Вслед за этим он положил свою руку ей на тело и, теряя сознание, начал засыпать. Когда же он проснулся, то в его объятиях было уже пусто. Цвет неба уже сильно просветлел, но тень сосен заслоняла утро. Под ним был подложен пласт просяной соломы толщиной больше фута. Сюй ахнул от изумления и пошел домой.
Рассказал жене. Та в шутку вычистила и прибрала помещение, поставила туда кровать, закрыла двери и вышла.
– Новая женушка, значит, сегодня прибывает, – сказала она.
И оба принялись хохотать.
Солнце уже закатилось, когда жена шутливо потащила Сюя открывать дверь.
– Смотри, – говорила она, – новая, поди, уж не сидит ли в спальне?
Вошли, а перед ними на кровати сидит красавица в роскошнейшем наряде. Увидя вошедшую пару, она поднялась им навстречу. Муж и жена остолбенели, а она, закрывая рот рукой, совершенно беззвучно смеялась. Затем она поклонилась им обоим, выразив им почтение и серьезность своих чувств. Жена Сюя занялась приготовлением обеда, предоставив им обоим радоваться своему слиянию.