Рассказы о Великой Отечественной
Шрифт:
– До Берлина всё же дошли?
– Да. В окраины мы вошли 21 апреля 1945 года. И уже на следующий день поставили нас на прямую наводку. Так и получилось: с чего начинал войну, тем и заканчивал. Ещё когда только подходили к Берлину, соревнование вроде было, кто первый откроет огонь. Мы, правда, первыми не оказались, у нас орудия тяжёлые, не такие разворотливые. Тридцатая гвардейская пушечная бригада 47-й армии нас обставила. Но потом мы больше пригодились на прямой наводке. Пушки у нас были 203-миллиметровые, гаубицы БМ. Снаряд – сто килограммов! И мы пробивали завалы и баррикады, расчищая путь пехоте и танкам. Последняя стрельба была для меня 1 мая, выпустили мы 16 снарядов. Потом уже я ходил в Рейхстаг
– Расписались?
– А как же! Углём, на лестнице, между первым и вторым этажами. Подписей там было множество. Перед этим поднял на память такой переплетённый блокнот-книгу, какими пользовались в Рейхстаге.
– А написали что?
– Да просто: Москва – Ленинград – Берлин. Михаил Данилов. За всю войну расписался, с первой до последней минуты.
Война с границы начиналась
Афанасий Прокофьевич Копосов
Он родился в 1918 году. Соответственно, и служить в погранвойсках начал до войны. Боевая биография у Копосова трудная: дважды был ранен, воевал на Ленинградском и Карельском фронтах, потом – на Первом и Втором Украинском, принимал участие во взятии Братиславы, Будапешта, Вены… Короче, ему было что рассказать. Но он же пограничник! Поэтому и вопросы мои к нему были, как к пограничнику, тем более что встретил он войну 22 июня 1941 года на границе, на шестой заставе 80-го погранотряда. А это сейчас – именная застава. Для непосвящённых объясню, что именными становились заставы, где совершены были особые подвиги. Это заставы-герои.
– Афанасий Прокофьевич, сейчас граница с Финляндией считается тихой. Но тогда, в начале сороковых, только что закончилась война с Финляндией, потом она стала союзницей Германии, так что тихой эту границу назвать тогда нельзя было никак. Сегодня многие говорят, что мы чуть ли не прозевали начало войны. Дальше – больше: говорят, что мы и не готовились к ней, а если готовились, то только для того, чтобы напасть на бедную фашистскую Германию…
Пограничники в случае начала боевых действий почти всегда – смертники, очень дорого отдающие свои жизни. Это люди, встречающие первый удар. Вы чувствовали, что война приближается?
– С полной ответственностью могу сказать, что на всём протяжении западной границы все пограничники знали: война приближается. Мы могли не знать точную дату, но в том, что она начнётся вот-вот, не было никаких сомнений.
Чтобы понять по-настоящему, надо знать, что у пограничников есть своя разведка, что наблюдение за сопредельной территорией ведётся непрерывно, изо дня в день, из года в год. И даже самые, казалось бы, мелочи, зафиксированные в журналах наблюдений, рано или поздно складываются в точную картину того, что происходит на сопредельной стороне.
Ну вот я вам пару примеров приведу. После войны с Финляндией финские пограничники, встречаясь с нами в поле зрения при обходе Государственной границы, подчёркнуто уважительно приветствовали нас. Но вот Финляндия вошла в союз с Гитлером. И сразу же доклад пограничного наряда: финские пограничники, завидев нас, укрылись в лесу и внимательно следили за нашими передвижениями. Один раз, другой… Это стало системой. Тревожный знак? Да.
Или вот ещё. Если кто бывал в Карелии или Финляндии, знает, что там сплошные глыбы камней, земли там – не накопаешь шанцевой лопаточкой себе окопчик, нужно взрывать или долбить. И вот настал момент – с территории Финляндии стали доноситься взрывы, взрывы, взрывы, гудение автомашин. А поскольку с нашей стороны им никто не угрожал, значит, готовится нападение, прокладываются дороги…
Мы, конечно, каждый день всё это фиксировали и доносили по команде – все происшествия, все наблюдения, все результаты нашей пограничной работы. Усилилась и разведка финнами нашей территории. Через болота легче было, по их мнению, проникнуть на нашу сторону.
– То есть нарушителей стало больше?
– Да, больше. Мы со своей стороны тоже стали что-то делать, готовиться…
– В чём это выражалось?
– Ну, хотя бы в том, что ещё в мае 1941 года руководство пограничными войсками дало команду усилить охрану Государственной границы. Стали мы ходить по двое, по трое, а то и больше человек… Такие наряды укрупнённые. В нерабочее время, после службы, ребята больше занимались огневой подготовкой, изучали прилегающую к заставе местность – мы допускали, что придётся вести бои с крупными отрядами финнов на нашей территории. А потому занимались и другими делами: оборудовали огневые точки для станкового и ручных пулемётов. На всю заставу у нас был один дзот земляной, его сделали ещё после финской войны сапёры.
Кроме того, мы начали готовить пограничников к тому, чтобы каждый из них мог вести самостоятельно бой. До тех пор упор делался на коллективную оборону, взаимопомощь и так далее. Но в условиях реальных боевых действий этого было мало. Когда после финской войны возглавил наши все войска Тимошенко, он дал команду повсеместно учить полевым условиям войны. А у нас, в условиях границы, это выглядело так: группе в два-три человека давали продовольственный паёк и отправляли на несколько километров. Связи тогда практически не было, поэтому группа самостоятельно выполняла задачу, вела наблюдение, вынуждена была принимать решения. И еду, кстати, тоже готовили сами, что потом всем нам очень пригодилось на фронте. Это была очень нужная подготовка.
– Но вот пришло 22 июня. Как у вас это было?
– За неделю до этого дня, даже раньше, выходили мы на службу целыми отделениями и на несколько дней. И на самых вероятных направлениях нападения были у нас вот такие боеспособные группы. Дорог у нас не было, была всего одна – и та только для лошадей. Шла она через болота, и речка там была. А вокруг высотки такие небольшие. И вот выходили мы, занимали верхние точки с пулемётом, и гранаты у нас были. У пограничников тогда особо оружия не было. Ну винтовки. Автоматы после финской войны нам дали ППД, дегтярёвские, а они ещё во время финской себя не оправдали – замерзали на морозе с маслом вместе…
22-го вышла группа с заставы. В ней был и я, а всего нас было восемь человек. Пошли сменять наших, там лейтенант Соловьёв был с группой. И вот когда мы подошли… В общем, поднимаемся мы на высотку, а сзади, с нашей территории, по нам открыли огонь.
Бросились на землю, укрылись. Смотрим: большой отряд финнов полукольцом разворачивается – и идёт на нас. Поливали свинцом, не жалея боеприпасов. И мы приняли бой. На нашем участке мы оказались первыми, кто встал у них на пути.
Тут ведь главное что? Не суетиться. Хладнокровие, выдержка нужны, они почище автоматов пригодятся. Рассыпались мы, открыли прицельный огонь. Ну, стрелять мы умели. Ворошиловские стрелки…
Во время боя вспомнились угрозы финнов. Незадолго до войны прослушивали они нашу связь. Радио у нас не было, связь проводная, телефон. Так они даже прослушивать спокойно не могли, не выдерживали и включались в разговор: мол, мы скоро дадим вам жару! Нагло себя вели, не скрывали свои цели!
Но пока дали жару им мы. Отступая, они утаскивали своих то ли убитых, то ли раненых – несколько человек. У нас – ни одной царапины.
– В общем, вы по этому бою поняли, что началось что-то серьёзное, что это война?